— Клянусь шляпой тетки Бесси! — завопил Суинберн. — Вы его знали? Вы правда знали человека, который убил Викторию?

— Знал! — взорвался Топлтри. — Да этот старый осел платил ему!

— Я платил этому придурку не за то, чтобы он убил королеву! — начал горячиться Робинзон.

— Все равно за что. Он купил ствол на твои деньги.

Робинзон, возмутившись, ударил себя в грудь над толстым пузом и поднял сжатые кулаки.

— Следи за базаром, Тедди. Ублюдок работал у меня, и я ему платил. Я не отвечаю за то, что он сделал потом.

Топлтри, или Полишинель, как называл его про себя Бёртон, усмехнулся, в его глазах сверкнула озорная искорка:

— Ишь ты, распушил перья! Небось тебя до сих пор совесть гложет, а, Боб?

— Заткнись ты!

— Хе-хе! Я же говорю!

— Ладно, брось, — уже миролюбивее ответил Робинзон.

— А что он собой представлял, этот Оксфорд? — вклинился Суинберн, поглядывая на пса, который тоже не сводил с него грустных глаз.

«Молодец, Алджи!» — подумал Бёртон, мысленно поблагодарив друга за то, что тот направил разговор в нужное русло. Он вспомнил, как то же самое сделал Монти примерно при таких же обстоятельствах, меньше суток назад. Да, графиня Сабина права: время подобно музыке с неизменно повторяющимся мотивом.

«Слушайте отголоски, капитан, ищите опорные пункты времени, ибо каждый из них — перекресток».

— Черт побери, приятель, да ты заправский выпивоха, — сказал Робинзон, заметив, что кружка и стакан Суинберна давно пусты.

— Налей мне еще и пива, и бренди, — попросил поэт. — И не забывай о себе.

— Благодарствую. Эдвард Оксфорд? Он был малость не в себе. Все время разговаривал сам с собой, вот что. Клиенты относились к нему как к деревенскому дурачку. Смеялись, дразнили, но беззлобно. А с парнями из «Бригады Баттерси» он вообще был в хороших отношениях, всегда интересовался их детьми, родственниками. По правде сказать, меня он устраивал как бармен. Быстрый на ноги, неглупый. Деньги считал точно, инструменты и посуду держал в чистоте и порядке. Чего еще надо? Откуда я мог знать, что он станет убийцей?

— Чужая душа — потемки, — мрачно заметил Бёртон.

— Точно! — встрял в разговор Полишинель. — Коли б знал, убил бы придурка на месте.

Все одобрительно крякнули.

Бёртон незаметно посмотрел на карманные часы. Было двадцать минут первого.

— Значит, либертины бывали в «Борове в загоне» еще до того, как там начал работать Оксфорд? — спросил он.

— Точно, — ответил Робинзон, наливая всем по новой. — И — клянусь! — если бы они не одевались как джентльмены, я бы выгнал их всех пинками под зад!

— И если б не их денежки… — хмыкнул Полишинель.

Суинберн внимательно оглядел его.

— А вы из «Бригады Баттерси»?

— Да, я состоял там. И один раз едва не подрался с этим ублюдком Бересфордом.

— Как?

— Вы читали вечернюю газету? О нападении Джека-Попрыгунчика на девочку этим утром?

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон напрягся и поставил кружку на стойку бара. Рука у него задрожала, предательски выдавая его волнение.

— Да, — сказал Суинберн. — Но все это как-то неубедительно.