Ги Бретон. Загадочные женщины XIX векаИстории любви в истории Франции – 10
Моим племянникам Жаку и Алену Вюльг
Это было в 1867 году. Однажды вечером во время прогулки по парку Тюильри некая баронесса де П. атаковала юного короля Людовика II Баварского, прибывшего в Париж на Выставку. Король, о котором говорили, что он еще не расстался с девственностью, был, казалось, немало смущен опасными речами очаровательной соблазнительницы. Внезапно его взгляд упал на статую, и он сказал: — Мне хотелось бы полюбить женщину из камня… белую и неподвижную, как эта. И он указал на скульптуру. Мадам де П. улыбнулась. — Неужели, Сир, вас прельщает участь Пигмалиона? — Да! Но ведь это невозможно! Баронесса вкрадчиво-лукаво возразила: — Отчего же, Ваше Высочество? Вполне возможно. — Вы полагаете? — Я в этом совершенно уверена. — Но что нужно для этого сделать? — Всего-навсего, Сир, надеть белое платье… Людовик II Баварский покачал головой. — Нет, это не поможет. И в белом платье женщина останется живой, из плоти и крови. А мне хотелось бы любить белое каменное тело. Изумленная и напуганная, мадам де П. отступила. На следующий день она говорила одной из своих приятельниц: — Этот человек безумен! Он ищет женщину из камня. Вряд ли он найдет свой идеал в Тюильри! И она была права. Дамы, которых можно было встретить в Тюильри во времена Второй Империи, меньше всего походили на каменные статуи. Под складками кринолина таились весьма страстные натуры, разогревавшие и без того непомерные аппетиты Наполеона III. Император был настоящим эротоманом. Завидев юбку, он впадал в транс. Дамы, бывавшие при дворе в период с 1852 по 1870 год, рано или поздно становились наложницами императора. Он самозабвенно овладевал ими — на сундуках, стоявших в проемах дверей, на столе, за занавеской, в кресле, в укромном углу, под каминным колпаком, на диване, в шкафу, — и проявленная ими слабость оборачивалась могуществом… Как бы это ни казалось странным, но светская власть во Франции в течение восемнадцати лет опиралась на нежные женские ягодицы.
ФРИВОЛЬНЫЕ ИСТОРИИ НАПОЛЕОНА III ВГОНЯЮТ В КРАСКУ ИМПЕРАТРИЦУ
Стыдливость — вторая рубашка. Не стоит отрицать очевидное, говаривал маркиз д'О Генриху IV. Да, не стоит отрицать очевидное. Раз уж месье Фульд, ведавший актами гражданского состояния в Тюильри, вернувшись домой 29 января 1853 года, сказал: — Только что Его Высочество император и мадемуазель де Монтихо сочетались законным браком… Раз уж монсеньер архиепископ Парижа, выйдя из Нотр-Дам 30 января в полдень объявил: — Только что я обвенчал Людовика-Наполеона Бонапарта и мадемуазель де Монтихо… Но мы возьмем на себя смелость утверждать, что Евгения стала французской императрицей в ночь с 30 на 31 января в замке Виленев-л'Этан, на огромном ложе, которое император со свойственной ему порывистостью не замедлил превратить в поле битвы, чем-то напоминавшее, по свидетельству Пьера де Лано, равнину Рейшоффен 6 августа 1870 года, пережившую нашествие славных кирасир. Биограф Наполеона III мог бы привести еще более верное сравнение и уподобить вид императорского ложа Севастополю, каким он был 8 сентября 1855 года. Ведь чтобы овладеть таким бастионом, как Евгения де Монтихо, Наполеону III потребовалось целых одиннадцать месяцев, то есть он добивался победы ровно столько же времени, сколько армия Мак-Магона домогалась Малахова кургана…
Первая брачная ночь обманула ожидания императора. Он мечтал об испанке, горячей и темпераментной, а обрел женщину, не более сексуальную, чем кофейник, как не очень-то любезно заметил Александр Дюма. |
