Ги Бретон. Лукавые истории из жизни знаменитых людей
Посвящается моим друзьям ЖАКУ И МАДЛЕН ДАТЕН
В школьные годы я имел обыкновение рисовать на полях тетрадей карикатуры на писателей, произведения которых мы изучали.С присущей пятнадцатилетнему подростку жестокостью я изображал их в гротескном виде. Например, нос Цицерона украшала огромная бородавка. Золя целиком умещался за стеклами своего пенсне, лоб Виктора Гюго был настолько велик, что доставал до небес, Ламартин окунал свое перо в озеро фиолетовых чернил, Франсуа Коппе носил сердце на перевязи, а Шатобриан заливался горючими слезами, любуясь собой в зеркало...Что же касается Вийона, которого я рисовал на уроках глубокоуважаемого Марио Рока в Коллеж де Франс, то он скорее походил на Шарля Трене из «Зачарованной дороги», нежели на человека, которому свойственны все земные пороки. Словом, я изображал их такими, какими они представлялись мне, когда я читал между строк их биографические очерки.От этой привычки мне так и не удалось избавиться... И даже тогда, когда я работал над другими книгами, писал «Любовные истории в истории Франции» или описывал свои приключения в парижских сектах, я продолжал машинально рисовать карикатуры на знаменитых людей. В этой книге я постарался изложить словами то, что рисовал карандашом. Их импровизированные портреты имеют скорее карикатурное, нежели реальное сходство. Короче говоря, они напоминают тех человечков, которых я когда то непринужденно рисовал на полях своих ученических тетрадей.
ОТРОЧЕСТВО БАЛЬЗАКА, ИЛИ ВОСПИТАНИЕ ГЕНИЯ
Монотонно тянется урок по древней истории. Стоя у доски, на которой дежурный написал «5 июня 1809 года», учитель равнодушно рассказывает о галльской войне: – И тогда Цезарь соединился со своим полководцем Лабиенусом. В третьем ряду краснощекий ученик, подперев щеку рукой, демонстрирует полнейшее равнодушие к античному Риму. Он мечтает, устремив взор на растущий во дворе платан, несколько веток которого заглядывают в окно. – Месье Бальзак, о чем вы думаете? Опять витаете в облаках? Тридцать пар глаз исподтишка наблюдают за тем, кого учитель только что окликнул своим скрипучим голосом. Бедняга, погруженный в свои мечты, даже не пошевелился. – Месье Бальзак, я к вам обращаюсь. – Ну же, Оноре, ответь,– шепчет ему сосед по парте. Мальчик открывает, наконец, свои огромные глаза и с удивлением оглядывает учителя, своих товарищей, старый класс Вандомского коллежа. Словом, ту действительность, от которой мечты унесли его далеко далеко. Как человек, которого только что разбудили, он не торопится стряхнуть сон окончательно. Наконец, он сглатывает слюну и бормочет: – Мой генерал! О, святой отец... Весь класс взрывается от хохота. Учитель, почтенный ораторианец, подходит к его парте. – Вы, как обычно, бездельничаете! Мало того, вы насме¬хаетесь над учителем. Отправляйтесь в карцер! Лицо Оноре вспыхивает. – Хорошо, отец мой... Он встает, но учитель останавливает его: – Покажите мне вашу работу! Оноре, краснея, протягивает тетрадь. – Вы не только ленивы, месье Бальзак, но и безмерно горды. Демонстрируя тетрадь классу, учитель продолжает сухим тоном: – Посмотрите, месье, чем забавляется ваш одноклассник.Он возымел наглость поставить свое имя рядом с именем императора и исписал целую страницу словами «Юлий Цезарь, Наполеон, Бальзак, Юлий Цезарь, Наполеон, Бальзак...» Вы заслуживаете наказания, маленький лентяй. Если и дальше вы будете продолжать в том же духе, я вынужден буду поставить в известность ваших родителей... Месье Верден, отведите месье Бальзака в карцер для учеников младшего класса. |
