Консегюд и его жена пили кофе на террасе, согретой весенним солнышком. У ворот сада позвонили, и Жозетт пошла открывать незваному гостю. Она вернулась вместе с Поленом Кастанье. Гастон слегка удивился:

– Ты? Не знаешь разве, что я не люблю, когда ко мне являются без приглашения?

– Верно, патрон, но мне очень хотелось рассказать вам, о чем я думал всю эту ночь, и как можно скорее.

– Это так важно?

– По-моему, да.

– Тогда выкладывай, я слушаю.

Жозетт ушла – она не привыкла вмешиваться в дела мужа, если он сам о том не просил.

– Патрон, я думаю, мы очень надолго вышли из строя.

– Правда?

– Послушайте, патрон… Фред и его приятели…

– …Они же – и твои…

– О нет! Слишком глупы! Работать один я согласен, но с ними – уже никогда! Это все равно что взять билет на каторгу до конца своих дней!

– Что ты имеешь в виду?

– Надо от них отделаться, патрон! Эти типы вляпались в чудовищную историю! Черт возьми, если у тебя есть хоть крупица разума, нельзя укокошить фараона да еще перебить всю его семью! Сервионе от нас не отстанет, и вы сами это прекрасно знаете…

– Раз нет свидетелей, он ничего не может против нас!

– Неужели вы приняли всерьез россказни дурака Пелиссана? И даже если никто ничего не видел, то чего ради прикончили Бенджена, коли не в отместку за Пьетрапьяна?

– Ты… ты… ты…

– Я уверен, что в глубине души вы со мной согласны, патрон. Вы еще увидите – следом за Мариусом отправятся другие…

– Господи Боже, но кто, по-твоему, их убьет?

– Если бы я только мог угадать… Прошу вас, патрон, давайте избавимся от этих типов и организуем другую банду, на сей раз выбрав людей получше. Вы сделаете меня помощником и…

– Нет. Ты слишком тщеславен для своих лет, Полен. У других, может, не так много в голове, но это испытанные, взрослые мужчины, и потом за них всегда думаю я. Да, согласен, ущелье Вилльфранш было… ошибкой, но мы сумеем выпутаться.

– То есть вы хотите, чтобы я вернулся на место?

– Да, ты вернешься на место.

Они пристально посмотрели друг на друга, и ни один не опустил глаз.

– Меня бы это очень удивило, месье Консегюд.

Гастон отметил, что парень больше не называет его «патроном».

– А меня – нет, малыш. По-моему, у тебя хватит ума припомнить, что бывает с теми, кто пытается от нас уйти.

Полен медленно встал.

– Должно быть, у меня совсем отшибло память.

– Мне было бы очень досадно за тебя, малыш.

– Не скажите, месье Консегюд… Между прочим, я все утро записывал то, что знаю о бойне в ущелье Вилльфранш, и, случись вдруг со мной несчастье, комиссар Сервионе тут же получит подробный отчет.

– Дерьмо!

– Ну-ну! Какой смысл ругать друг друга, месье Консегюд? Между нами все кончено. Вы забудете о моем существовании, а я вычеркну из памяти ваше имя. Согласны?

– Не воображай, будто ты обведешь меня вокруг пальца, щенок!

– Это уже случилось, месье Консегюд.

И Полен ушел, не сказав больше ни слова. На террасе снопа появилась Жозетт.

– Ты слышала? – осведомился Гастон.

– Да.

– И что же?

– А ничего. Последуй доброму совету и забудь о нем.

– Мне склонить голову перед каким-то ничтожеством?

– Полен вовсе не ничтожество, а очень опасный тип! К тому же он молод, а ты стареешь, мой бедный друг.