|
«Да нет, детка, я к вам домой, это я в другие города в командировки езжу». Если медленно работать, так и младший сын без тебя женится... Это я шучу, конечно. Работаем, сколько надо. Семьи, слава Богу, понимают, как правило. Моя ни разу не укорила. Хотя бывают случаи, знаю, когда оперов и следователей жены и тещи начинают «пытать» — не завел ли «любушку» на стороне. А это работа такая... Спешим мы не только к семьям, но и... к новым убийствам. Следователей и оперов везде не хватает. Значит, пока мы это «дело» раскручиваем, на каком-то другом в кадровом «цейтноте» работают.
Вообще, конечно, «дело» кровавое, и парни эти, конечно, мерзавцы и садисты. Вроде бы сами мы в крови не копошились, но даже, когда читали документы, слушали свидетелей, потерпевших, подследственных — все, казалось, вокруг кровью пропахло. Самое кровавое дело в моей практике... А вот спросят меня, какой главный итог этого дела для меня? Так бы ответил: главное, что за эти три года столько хороших людей встретил... А теперь, что ж... «Дело» передается в суд. Наша работа закончена. Нам других «жуликов» ловить. Из области звонили вчера сюда, в Следственное управление Генеральной прокуратуры. Опять убийство совершено с особой жестокостью. Надо ехать. В книжках меня раздражает, когда «менты» в отпуск не ходят. А в жизни вот ведь как вышло, — три года не был, и опять не знаю, когда повезет. Убийство, сказали, очень запутанное...»
Вместо заключения.
Рассказывает следователь прокуратуры Засвияжского района Ульяновской области Лариса Ракова, работавшая в группе М. Коржева «Они — зверьки. Маленькие, злобные зверьки. И живут они по своим звериным законам. И радости, и горести у них звериные. Но их, как и зверей, можно приручить. Я так думаю. У меня были контакты со всеми членами банды. О симпатии к ним говорить не приходится — горы трупов, море крови... Через это не перешагнешь. Но во время следствия какие- то человеческие отношения возникают с подследственными. Вначале не доверяют, видят в тебе главного врага, волками смотрят. Особенно, если в форме. У нас прокурорская форма на милицейскую похожа. А у них доминанта: «ментов» ненавидим! Но вот придешь к ним в нарядном платье, духами подушишься, с брошкой. Смотришь, что-то в глазах у них изменилось, что-то тронулось. А с другой стороны — опасные они. Глаза у них от ненависти желтеют. И такая в них злоба мелькнет, что страшно становится. Это хорошо, что мы их «взяли». На одну банду меньше теперь в России... Может, и злобы меньше станет...» |
