В дверях появился Станциани в серых брюках и спортивной рубашке. Он посмотрел сначала на правую половину столика, лежащую у стены, потом – на левую, валяющуюся около двери, потом – на Римо и вяло улыбнулся. На серых брюках появилось и начало расползаться темное пятно.

– Привет! – сказал Станциани.

– Привет! – ответил Римо.

– Не хотите ли войти?

– Хочу, – ответил Римо. – Давно хочу.

Из глубины помещения загрохотал голос Бладнера:

– Ты его впустил? Тебе же было велено не пускать сюда этого парня!

Римо пошел на голос и оказался в спальне. Бладнер играл и карты. Дверь в соседнюю гостиную была открыта, Три матроны среднего возраста тоже были заняты карточной игрой.

– Вы, наверное, Римо? – воскликнула одни из них. – А я – миссис Бладнер. Вы ужинали? Эйб не говорил, что вы такой симпатичный. Эйб, он просто милашка! Все остальные твои парни похожи на гангстеров. Эйб, слышишь?

Бладнер мрачно глянул на Римо.

– Что тебе, Дон?

– Я говорю, какой он симпатичный. И на гомика совсем не похож. Но вам не помешало бы немного пополнеть, Римо. Так вы ужинали?

– Спасибо, мэм, я сыт. Эйб, а почему ты не говорил мне, что у тебя такая привлекательная супруга?

Из гостиной донеслось хихиканье.

– Что тебе нужно, парень?

– Поговорить.

– Не желаю с тобой разговаривать.

– В чем дело?

– Как в чем?! Я ввел тебя в профсоюз, а теперь без моего ведома ты становишься правой рукой Джетро. Понял, в чем дело?

– Эйб, ты же знаешь, что я патриот нашей региональной организации.

– Патриот… Ты о ней понятия не имеешь!

– Зато теперь она представлена наверху.

– Сперва надо было меня спросить! Джетро обязан был поговорить со мной. Что подумают люди, когда кого то из нашей организации без моего ведома выдвигают наверх?

– Джетро – сукин сын, и я ему не доверяю. Но мне ты можешь верить. Я и там останусь твоим человеком, – сказал Римо политик.

– Верить тебе? Парень, да я тебя совсем не знаю.

– Ты обиделся, что ли? – спросил Римо.

– Обиделся? На таких, как ты и Джетро? Я на вас плевать хотел. Эй, Тони! Я обиделся?

– Нет, босс, – ответил Станциани из другой комнаты, где он переодевал брюки.

– Пол, слышишь меня? Я обиделся?

– Нет, босс.

– Конечно, он обиделся, – раздался из гостиной голос миссис Бладнер.

Эйб Бладнер бросил карты, встал, прикрыл дверь и сказал:

– Ты меня очень сильно обидел.

– Извини, – сказал Римо.

– А это что у тебя?

– Ломик. Монтировка. Собираюсь повесить его на стене в кабинете, чтобы не забыть, кому я обязан своей карьерой. Тебе, Эйб.

– Чушь! – сказал Бладнер и протянул руку. Римо быстро развернул бумагу и подал ломик Бладнеру. Тот сжал его и несколько раз уверенным движением ловко взмахнул над головой, словно разминаясь. На последнем взмахе ломик со свистом пронесся в сантиметре от головы Римо.

– Что, испугался, парень?

– Нет, – ответил Римо. – Я знаю, что ты меня не ударишь, Эйб, мы же с тобой заодно.

– То то же! И никогда об этом не забывай, понял?

Бладнер вернул ломик, и Римо снова аккуратно завернул его в бумагу, чтобы не оставить на металле своих отпечатков пальцев. Они пожали друг другу руки, и Римо, отказавшись от предложения сыграть в карты, распрощался со всеми.

У себя в номере он спрятал ломик под матрас, стараясь по возможности не смазать отпечатки пальцев Бладнера.