Того, кто после случившегося в Малых Крестовинах сочтет мессира Дрейдлока беспомощным калекой, ждет серьезный сюрприз.

С момента нашей последней встречи Колосажатель сильно изменился. Смерть стерла с его лица следы сильных страстей, обуревавших рыцаря, до превращения в носферату. Сделала его утонченным и усталым. У глубоко запавших глаз, крючковатого носа и тонких ярко-красных губ залегли глубокие морщины. Скулы и линия подбородка резко заострились, отчего лицо мессира Дрейлока, некогда, несомненно, красивое, теперь напоминало лезвие боевого топора. Темные глаза смотрели холодно, пронзительно и требовательно.

Когда рыцарь говорил, становилось заметным неполное количество зубов у него во рту… Роберт Дрейдлок собственноручно выдрал себе клыки — гордость и неотъемлемый атрибут любого вампира. Его ненависть к носферату почти не признавала компромиссов.

С другой стороны, кроме клыков мессир Дрейдлок не носил и Скрижалей Запрета. В городе не нашлось ни одного идиота-чиновника, который рискнул бы об этом даже заикнуться. Особенно в присутствии самого рыцаря-вампира.

— Настаиваю на том, что мы с вами в расчете мессир Дрейдлок. Я не люблю искушать себя чужими обязательствами.

Я говорил искренне.

Когда-то, отправляясь на охоту за вампиром, убившем жену молодого рыцаря, я делал это без особого сопереживания некогда избалованному удачей, а теперь сломленному потерей нобилю. Запрошенная цена за поимку нежитя почти впятеро превысила мой обычный гонорар — я не люблю охотиться вне стен Блистательного и Проклятого. И тем более не люблю, когда заказчик ставит дополнительные условия.

Роберт Дрейдлок требовал, чтобы вампир, от рук которого погибла Тамара, был доставлен к нему в добром здравии, если можно так сказать про вампира, у которого здоровья нет и быть не может.

Сейчас мне иной раз кажется, что я сделал бы тоже самое и бесплатно. Из уважения к смертному, который в искусстве ненавидеть превзошел многих известных мне Выродков.

Рыцарь раздраженно тряхнул седой гривой.

— Тогда перейдем сразу к делу? Чем обязан, лорд Слотер?

— Вы слышали об убийствах магов, работающих на Ковен? — без обиняков спросил я.

— Ах, вот оно что? — с некоторым разочарованием в голосе протянул мессир Дрейдлок. — Признаться, я гадал о цели вашего визита, а теперь все ясно, как погожий день. Ковен нанял вас для расследования смерти своих членов, не так ли? Я всегда говорил, что их собственные дознаватели ни на что не годны. Стоит магии сделать осечку, и они полностью беспомощны…

— Второй Департамент Ура тоже пока не может напасть на след убийц, — заметил я. — Но это к делу не относится. Я вижу, вас достаточно неплохо извещают о том, что твориться в городе. Поставим вопрос иначе, что вы знаете о погибших и предполагаемых причинах, по которым их могли убить?

— Не могу поверить: вы допрашиваете меня, друг мой? — голос мессира Дрейдлока приобрел неприятную, вкрадчивую мягкость.

— Я стараюсь не заводить друзей, мессир Дрейдлок. Это делает меня уязвимым. И да — я вас допрашиваю, — подчеркнуто ровным голосом произнес я. — В частном порядке, без бумаг и санкций от Второго Департамента и Палат правосудия. Посему вы сами вольны выбирать, что говорить мне, а о чем молчать. Прошу только об одном — не вздумайте морочить мне голову, мессир. Я не хотел бы омрачать наше достаточно долгое знакомство неприятными впечатлениями.

Я ни в коей мере не пытался нагнать на Роберта Дрейдлока страху, чем частенько грешу в разговорах с простыми смертными. Если есть на свете люди, которых нельзя напугать, даже явив им изнанку ада (неважно, живые они или уже нет), то мессир Дрейдлок, вне всякого сомнения, входит в их число. Я просто не хотел, чтобы он пачкал себя какой-то ложью.