Использование Лавкрафтом сверхъестественной одержимости как инструмента для представления истории настолько же отличается от того же в «Изгоняющем Дьявола» Блэтти, что представляется, что эти авторы пребывают не просто в разных веках, а в разных тысячелетиях. Тематика повествования «Изгоняющего Дьявола» начинается и заканчивается Новым Заветом; то же в «Случае Чарльза Декстера Уорда» могло быть порождено только сознанием современного писателя-фантаста, обитателя времен, когда принято не только размещать человека вне центра Творения, но и исследовать вселенную как лишенное центра сооружение, а человеческий вид — как пятно органической материи во власти сил, которые понятия о нас не имеют, точно так же как не имеем понятия о реальном мире и мы.

Что до особой судьбы протагониста повести Лавкрафта, то его одержимость Джозефом Карвеном, мастером оккультных искусств, есть всего лишь средство для грандиозного финала, отстоящего от нас на столетия. Как уже было сказано, герой здесь вовсе не одушевленное существо, а не более чем облако атомов, которым на протяжении вот уже почти сотни тысяч лет играет бог. Абсолютно современный — точнее, поствсевозможный — «Случай Чарльза Декстера Варда» произведен воображением чуждым традиций и догм, автором, прошедшим долгий путь крушения иллюзий и принявшим бессмысленность вселенной как отправную точку для сегодняшних науки и философии. (Как безжалостно заявил нобелевский лауреат по физике Стивен Вайнберг: «Чем больше мы познаем вселенную, тем более бессмысленной она кажется»). Хотя мир фантазий Лавкрафта привязан к земле, в итоге его существование происходит в безжизненной пустыне разрушенных иллюзий. Писатель Лавкрафт навсегда сохранит актуальность, поскольку в любом поколении смертных в реальном мире всегда найдутся персонажи, для которых человеческая жизнь лишена привлекательности.

Неперсонажи

Во многих историях ужасов присутствует разнообразные фигуры, появляющиеся только на выходах или как статисты с целью привнесения своим появлением в повествование атмосферы дополнительной зловещести, в то время как настоящим кошмаром является некто другой. Марионетки, куклы, или другие человеческие карикатуры часто исполняют камео неуклюжих очертаний в углу детской спальни или весело развалившихся на полке магазина игрушек. Есть также отдельные конечности и головы обезглавленных манекенов, низведенные до запасных частей и в беспорядке разбросанные по старому складу, где подобные вещи хранят или куда их просто отправляют умирать. В качестве статистов или исполнителей кратких ролей эти имитации человеческих форм имеют символическую ценность, поскольку связаны с полным зла и хаоса другим миром — местом, приводящим нас в ужас своим сходством с нашим обычным окружением, в безопасность и здравомыслие которого мы обязаны верить, как среды обитания, в которой как минимум мы не сможем спутать поддельную персону с настоящей. Но в книгах, как и в жизни, порой случаются ошибки. И в случае подобной ошибки на сцену в центр повествования может пробраться одна из таких гуманоидных реплик.

Например, в короткой повести Эрнста Теодора Амадея Гофмана, «Песочный человек» главный герой Натанаэль обнаруживает, что его невеста, девушка невероятного совершенства, является никем иным, как автоматоном.

Открытие потрясает Натанаэля до такой степени, что его приходится поместить в сумасшедший дом, где он постепенно приходит в себя. Происшествие с механической невестой Натанаэля, создания из часовых деталей авторства пары загадочных персонажей, производит глубокое впечатление и на других людей из округи, в свою очередь влюбленных в своих девушек мечты.