|
Парадокс заключается в том, что подобная терпимость может быть достигнута только после отказа от техники управления страхом смерти, путем которой, как утверждает ТМТ, мы преодолеваем наш страх смерти, по крайней мере отчасти. Кроме того, как обычно, у теоретиков управления страхом смерти существует оптимистичный подход, который утверждает, что «наилучшее мировоззрение — это гибкое и открытое для изменений, предлагающее пути к самоуважению, ценящее терпимость, и сопровождающееся минимальной вероятностью причинения вреда другим людям» (Записная книжка Экспериментальной Экзистенциальной Психологии, под редакцией Jeff Greenberg, и др). Не стоит сомневаться, что это просто еще одно мировоззрение, которое рекламирует себя как наилучшее, а это значит, что оно будет агитировать других, убеждая их, насколько эфемерными или необоснованными могут быть их собственные мировоззрения, и заставляя их прибегать к ответным мстительным мерам.
В заключении, у теории управления страхом смерти есть и собственный путь отступления, сводящийся к тому, что в будущем нам не нужна будет никакая теория управления страхом, поскольку вместо нее мы откроем, что «искреннее противостояние возможности смерти может иметь положительный и освобождающий эффект, способствующий росту и жизненному удовлетворению». Без сомнения, однажды человечество сможет пожать зрелые плоды искреннего противостояния возможности смерти. Однако в ожидании этого дня единственной полной гарантией сохранения наших точек зрения будет оставаться исключительно геноцид. В крайней оппозиции к исключительному геноциду находятся такие люди, как Глория Битти. Не устраивая особенного шума, они тихо закрывают за собой дверь одной единственной жизни, не особенно заботясь о том, что оставляют за ней людей не похожих на них самих. Большинство подобных асоциальных типов просто следуют логике боли до ее завершения. Некоторые планируют свой последний поклон как двойной шаг, с одной стороны уходя из жизни, с другой — чтобы отомстить самими собой несправедливостям, действительным или воображаемым, причиненным им когда-то. Стоит ли так же упоминать среди самоубийц клику, которая видит в своем деянии некий темный смысл. Разочарованные в возможности всеохватывающего истребления, они убивают себя только потому, что самоубийство видится им скорейшим путем к финальному акту. Такие ненавидят мысль, что оказались в мире только для того, чтобы нескончаемо раз за разом выслушивать: «К скотобойне пожалуйте вот сюда, леди и джентльмены». Эти люди презирают заговор Лжи ради Жизни почти так же сильно, как презирают самих себя за то, что сами к ней относятся. Если бы такие могли отменить мир нажатием кнопки, то не сомневались бы ни секунды, чтобы сделать это. Ведь в одиночном самоубийстве не содержится особого удовлетворения. Не считая феномена «эйфории самоубийцы», там есть только страх, горечь или предваряющая депрессия, потом беспокойство по поводу выбора способа, и далее ничего. Однако нажатие кнопки и стирании популяции с лица Земли, и возможно, остановка самого ее вращения — вот работа, которая в случае успеха принесет и удовлетворение, и радость. Эта работа будет совершена во благо всех, даже тех, кто ничего не ведает о заговоре против человеческой расы внутри ее истерзанных сторон.
Трагедия Как мы все хорошо знаем, между людьми постоянно существуют серьезные разногласия в интересах и намерениях. Будь это не так, мы вполне могли бы уживаться, но подобного никогда не было, и вряд когда-либо произойдет. Ничто в нашей истории или характере не позволяет предположить, что мы когда-нибудь сумеем преодолеть наши различия, разрешения которых могут выражаться в спектре от добродушного обсуждения мнений до широкомасштабных военный действий за права собственности. Лишь некоторые предпочитают жить в относительном и кратковременном мире, а не в непрерывном гуле кровопролитной дисгармонии. Однако для большинства это не так, и миллиарды наших голосов тонут в едином вое — унисоне, который доведет до слез всякого, если он не святой или если его эго не умерло. |
