—       Уэллсом я зачитывался еще в гимназии. Но, если говорить серьезно, в научной фантастике немало дельно­го. Я, например, вполне допускаю, что еще мы с вами станем свидетелями межпланетных полетов.

—       «Из пушки на Луну»? — вызвав корректный смех, спросил генерал.— Я тоже люблю поразвлечься фантазиями.

—       Не хочу делать дурных пророчеств, но в гряду­щей войне нам придется столкнуться с боевыми ракета­ми. Если эта тема вас занимает, мы бы могли встретить­ся на этих днях и продолжить обсуждение.

В четверг Тухачевского принял начальник штаба военно-морских сил адмирал Четфилд.

—      Зная, что нам предстоит увидеться, господин маршал, я не стал докучать вам расспросами, хотя до сих пор под впечатлением увиденного.

—      Смею уверить, что это не кинотрюк.

—      Фантазии, трюки, цирковые фокусы — боже, какая глупость. Можно подумать, что мы выращиваем своих офицеров в инкубаторе. Не стану скрывать, но мне известно, что вы уже использовали воздушный де­сант в ходе маневров. Жаль, что при этом не было наших наблюдателей. Остается лишь позавидовать французс­ким коллегам. Лично меня весьма интересует возмож­ность совместных операций авиации и флота.

—      Это очень интересный аспект, господин адмирал. Исход многих операций был бы совершенно иным, если бы атаке с моря предшествовала выброска парашютис­тов. Я совершенно с вами согласен... Что же касается посылки наблюдателей, то, уверяю вас, мы будем только рады принять английских друзей. Считайте это офи­циальным предложением. Подробности мы можем сог­ласовать по обычным каналам.

Тухачевский мысленно поздравил себя с успехом. До конкретных договоренностей было еще далеко, но обнаружился интерес, и это давало надежду. За Четфилдом стоял самый могучий флот на земном шаре.

Политика Уайтхолла строилась на абсолютной уве­ренности в том, что агрессивные устремления Гитлера направлены прежде всего на Восток. Отсюда со всей ес­тественностью вытекало индифферентное отношение к самой идее коллективной безопасности. Литвинов, при всей его опытности, так и не сумел стронуть англичан с этой железобетонной позиции. Даже его доверительное свидание с Иденом не привело к сколь-нибудь сущест­венным сдвигам. Разве что стали понятнее позиции обеих сторон. И вот первая долгожданная ласточка. Она хоть и не делает весны, но, безусловно, сулит потеп­ление.

Вечером советская делегация посетила Букингемский дворец.

В сиянии хрустальных подвесок утонченная роскошь двора произвела впечатление даже на искушенного наркома. Стол в виде широкой подковы был сервирован в лучших традициях восемнадцатого века: массивные, пунктированные алмазом бокалы работы Гринвуда, ворчестерский фарфор с рельефным, ослепительно си­ним декором, знаменитое серебро королевы Анны, не­превзойденное по простоте и благородству форм.

—      В прошлом у нас были кое-какие трудности,— приветствовал Литвинова Эдуард Восьмой.— Но мы можем жить в добром согласии и успешно развивать торговлю.

Задушевный тон придал светской банальности долж­ную значимость, а намек на «трудности» не стоило принимать близко к сердцу. Если подразумевался арест английских электриков, вызвавший действительно серьезное осложнение отношений, то дело давным-давно уладилось. ЦИК досрочно освободил осужденных инже­неров. Словом, король сказал все, что положено королю, а министр ответил, как подобает министру.