|
Тот сразу узнал своего боевого командира. Осепян велел связаться с райцентром: волновало, висят ли портреты Ленина и Сталина. Когда брали, он решил, что начался контрреволюционный переворот. Портреты оказались на месте. Тогда армкомиссар позвонил Ворошилову: как быть? «Приезжай в Москву, разберемся»,— посоветовал старый товарищ.
— Не понимаю, что происходит? — в Лефортово его поместили в одну камеру с Путной. — Станут нарезать на спине ремни, сразу поймешь. На заседании Политбюро Сталин коротко проинформировал о поступивших из за рубежа документах. Заговорщики планировали во взаимодействии с германским генеральным штабом и гестапо свергнуть Сталина и Советское правительство, а также все органы партии и Советской власти и установить военную диктатуру. Это должно было быть произведено с помощью связанного с Германией антикоммунистического национального правительства, имевшего целью осуществить убийство Сталина и его ведущих соратников, а затем предоставить Германии за ее помощь особые привилегии внутри Советского Союза и сделать территориальные уступки на Украине. Формулировки были почти такие же, как на процессах, но с характерным для перевода с иных языков акцентом: «Это должно было произойти под лозунгом национальной России, которая находилась бы под сильной военной властью».
<style name="131">АДОЛЬФУ ГИТЛЕРУ Чрезвычайный посланник и полномочный министр по особым поручениям Вена, 27.5.37 Совершенно секретно Содержание: директива Политбюро В приложении я пересылаю поступившую мне известным путем директиву Политбюро Советского Союза своим внешнеполитическим представительствам от 24 мая 1937 года. Фюреру и рейхсканцлеру Берлин Папен
<style name="3-1pt">56
В Киеве открылся съезд Компартии Украины. Член Политбюро КП(б)У Якир сидел на сцене рядом с Постышевым и Косиором. На городскую квартиру, где ждал отправки багаж, он почти не заглядывал. Жена с сыном доживали последние дни на даче в Святошине. После заседания Иона Эммануилович каждый вечер отправлялся за город. Как упоительно-горько пахла полынь! И дорожная пыль, врываясь в приспущенное стекло «ЗИСа», щекотала в ноздрях. И взбаламученные потемки над дикой степью полыхали ветвистыми трещинами. Господи боже мой, до чего быстро все пролетело! На застекленной веранде уютно светила настольная лампа. Петя штудировал алгебру — экзамены на носу. Здорово вырос. За спиной семилетка. Рубеж! — Дай-ка я проверю,— Иона Эммануилович взял учебник. В доме, сразу заставив насторожиться, тренькнул и после короткой паузы требовательно задребезжал звонок. — Междугородная. — Москва, папа? Звонил Ворошилов. — Назначено срочное заседание Военного совета. Немедленно выезжайте. Очень важный вопрос. — Поздно уже, Климент Ефремович. Я завтра с утра самолетом. — Нет, только поездом... В Москве плохая погода. Берите свой вагон. На перроне было тесно от провожающих. Приехали сослуживцы, старые друзья, выкроили минутку и делегаты съезда. Последние рукопожатия, вечные слова прощания, что сами срываются с губ и проносятся мимо. — Петя, будь мужчиной! Двадцать девятого мая в тринадцать часов пятнадцать минут он видел отца в последний раз. Вечером нагрянули с обыском. Рано утром поезд остановился в Брянске. |
