Вспомнив сейчас об этом, я пожалел, что говорил в суровом тоне с Перегрином, который помог мне столько пережить. Обвив рукой талию Кейт, я сделал знак пареньку и сказал:

– Поди сюда.

Перегрин бочком приблизился ко мне. Он стал моей верной тенью, повсюду следуя за мной по пятам – «как восторженный щенок», заметила однажды Кейт, – и сейчас обожание явственно читалось в его широко раскрытых глазах.

– Мне бы стоило отправить тебя чистить отстойник или дать иное столь же неаппетитное поручение, – ворчливо заметил я. – Неужели ты до сих пор не понял, что женщинам нельзя доверять?

Кейт ощутимо ткнула меня пальцем между ребер.

– Да, – сказал Перегрин. – То есть нет.

– Вот как? – вскинул я брови. – И что же в итоге – «да» или «нет»?

– Ты невозможен! – рассмеялась Кейт. – Оставь парнишку в покое. У него впереди вся жизнь, чтобы выучить назубок все уловки слабого пола.

С этими словами она отступила от меня и расстегнула сеточку для волос, выпустив на волю свои каштановые локоны. Я потрепал кудрявую макушку Перегрина.

– Я и впрямь бесчувственный зверь, – улыбнулся я пареньку. – Пожалуйста, прости меня.

Перегрин открыл было рот, чтобы ответить, но тут Кейт воскликнула: «Папа! Вот это неожиданность!» – и я застыл как вкопанный, потрясенно уставившись на вход в галерею.

К нам направлялся человек, которого я меньше всего ожидал увидеть, – щеголеватый, в черном плаще, с дорожной сумкой на плече. Когда он снял черную шляпу, обнажив лысеющую макушку, я подумал, что Уильям Сесил выглядит гораздо моложе своих тридцати трех лет и уж точно здоровее, чем во время последней нашей встречи. В рыжеватой бороде его не было ни единого седого волоска, а загорелое, цвета бронзы, лицо служило верным знаком того, что этот человек немало времени провел на свежем воздухе, ухаживая за садом, трудясь на огородных грядках – или чем там еще занимался Уильям Сесил, когда не манипулировал чужими жизнями?

– Надеюсь, я не помешал? – проговорил он обычным своим вкрадчивым голосом. – Мистрис Эшли сказала, вы упражняетесь в фехтовании и я смогу найти вас здесь.

– Ты всегда мешаешь, – едва слышно пробормотал Перегрин, и я положил руку ему на плечо.

Сесил глянул на мальчика, и в его светло-голубых глазах вспыхнул веселый огонек; затем он повернулся к Кейт, которая явно волновалась, и это было вовсе на нее не похоже. Хотя она притворялась изумленной, у меня возникло отчетливое ощущение, что прибытие Сесила вовсе не стало для нее неожиданностью.

– Милая моя Кейт, – промолвил Сесил, обняв ее, – мы слишком долго не виделись. Леди Милдред, моя супруга, нешуточно беспокоилась, не захворала ли ты. Мы вздохнули с облегчением, когда получили твое письмецо.

Письмецо? Я пристально глянул на Кейт, заключившую Сесила в ответные объятия. Нет, конечно же, она имела полное право написать этому человеку. После смерти матери Кейт стала подопечной Сесила, жила под его кровом, Сесил и его жена растили и воспитывали ее. Отчего бы ей и в самом деле не послать письмо своему опекуну? Вот только мне Кейт об этом ни словом не обмолвилась, хотя прекрасно знала, как я отношусь к этому человеку. Ей, в отличие от меня, не довелось иметь дело с Сесилом в дни его службы личным секретарем Нортумберленда, когда он завлек меня шпионить за семейством Дадли. Кейт так и не узнала, что у ее драгоценного опекуна несколько лиц и ни одному из них нельзя безоговорочно доверять.

– Мне жаль, что я так обеспокоила вас и леди Милдред, – говорила теперь Кейт.