— Вы что, серьезно?

— Пардальян, вы поможете мне пройти в замок! Познакомьте меня с Крийоном, скажите, что я ваш друг; говорите что угодно, но я должен попасть в замок!

— И вы рассчитывали, что я помогу вам убить короля?

Пардальян помрачнел и задумался. Он прекрасно знал, что надо сказать, но никак не мог выбрать верный тон для беседы с Жаком Клеманом.

— Дорогой друг, — осторожно начал шевалье, — допустим, вы собирались бы драться на дуэли и сказали мне: «Пардальян, прошу вас сразиться с секундантом моего противника!» Я бы вам ответил: «Хорошо, дуэль есть дуэль. Ради вас я готов перерезать горло незнакомому человеку». Если бы на вас напали — пусть сам король или даже десяток королей! — и вы бы позвали меня на помощь, я бы сразился с десятком королей. Будь среди них Валуа, и ему бы не поздоровилось… Но вы просите, чтобы я за руку проводил вас к человеку, которого вы собираетесь убить… и убить не на дуэли, а в тот момент, когда он меньше всего ждет удара в спину… Извините, но подобное — не в моих привычках…

— Вы отказываетесь?

— Да, я отказываюсь выступать пособником убийцы, — твердо ответил Пардальян.

Жак Клеман был поражен. Он провел рукой по лбу и пробормотал:

— Проклятье! Проклятье!

В этот момент у гостиницы появился взволнованный Крийон. Увидев Пардальяна и его собеседника, он бросился к ним.

— Вы знаете этого преподобного отца? — спросил капитан у шевалье.

— Знаю, — сказал Пардальян.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул Крийон и повернулся к Клеману. — Отец мой, вы нужны в замке. Духовник короля уехал, а королеве-матери очень плохо. Она просила привести исповедника, и как можно скорей. Пойдемте со мной, святой отец! Воистину, сам Господь послал вас!

Жак Клеман схватил Пардальяна за рукав и прошептал:

— Слышите? Господь послал меня!

И монах бросился вслед за Крийоном.

— Действительно, это судьба! — проговорил Пардальян, как завороженный глядя на удаляющегося монаха.

Жак Клеман вместе с Крийоном вошел в замок, и их сразу проводили в покои королевы-матери, на первом этаже.

Как ни странно, никого, похоже, не волновала тяжелая болезнь Екатерины Медичи. А она, между тем, была на краю могилы; недаром же ей понадобился исповедник. Уже неделю старая королева не вставала с постели, и никто о ней толком не заботился. Даже лакеи и служанки выполняли свои обязанности кое-как. Екатерина Медичи угасала среди всеобщего и полного равнодушия. Один только Руджьери остался ей верен до конца.

Эта женщина, которая властвовала над Францией и держала в своих руках судьбы всего христианского мира, теперь умирала, но никто даже не вспоминал о ней… С ней уходила в небытие целая эпоха. Ее сын, любимый, обожаемый Генрих, всегда с трудом терпел матушку. При дворе было принято обращаться с королевой, как с посторонней, которой давно следует уйти, но которая почему-то задерживается и никак не желает прощаться. Милосерднее других оказался храбрый Крийон: он позаботился об исповеднике для королевы.

Жака Клемана поразило, что, несмотря на болезнь старой женщины, наверху, в верхних этажах замка, болтали о пустяках, смеялись и развлекались придворные.

Крийон пригласил его в комнату перед спальней. И тут Жак Клеман спросил:

— Где он?

— Кто? — удивился Крийон.

— Король…

— Вы не поняли, отец мой. Я вас позвал к королеве-матери. Ей очень плохо…

— А где же король? — настаивал монах.