Моревер, едва держась на ногах, закрыл глаза, чтобы противники не увидели, какая безмерная радость овладела им.

— Господа, поверьте, кое-что я могу сделать… правда, ценой предательства, ну, да какая разница?! Уже сегодня вечером я кое-что узнаю, хотя мне и придется поступиться интересами моего господина, герцога де Гиза… пожалуй, мне удастся выведать, где прячут девушку… это мне под силу, стоит только захотеть…

Моревер опустил голову. Он боялся только одного — как бы шевалье не догадался об охватившем его душу злорадстве. Убийца изо всех сил пытался выглядеть жалким.

Но то, что он говорил, звучало вполне убедительно, особенно его слова о предательстве. Пардальяну так хотелось верить!

— Значит, вам неизвестно, где девушка?

— Пока неизвестно, — поторопился заверить Моревер. — Клянусь Пресвятой Девой!

— Но вы готовы разузнать?

— Сегодня же вечером, сударь. Даже вечера ждать не надо! Мне и часа хватит! Все зависит только от меня… Никаких трудностей… И как я не подумал об этом, когда находился в Париже? Впрочем, я ведь не догадывался, что встречу вас… Знай я, что от этого зависит моя жизнь, я бы…

— Пардальян, пощадите его! — взмолился юный герцог.

— Господа, господа, — вскричал Моревер, заламывая руки. — Я сделаю все, что надо! Хотите, можете пойти со мной… Впрочем, нет! Опасно… Понимаю, вы подозреваете меня… я достоин презрения… Господи, что же предпринять? Как вас убедить?

Пардальян взглянул на Карла: молодой герцог трепетал, чувствуя дыхание надежды.

— Успокойтесь, монсеньор, — постарался образумить его шевалье.

— Неужели мы найдем ее? — шептал Карл. — Говорите же… шевалье, пусть он скажет… пусть сделает что-нибудь…

— Похоже, вы не обманываете… — задумчиво произнес Пардальян.

— Господь тому свидетель!

— Я вам верю. Но с вами мы пойти не можем: нам с герцогом лучше в Париже не показываться.

Моревер слушал очень внимательно.

— Мы остановились в Виль-Эвек. — продолжал шевалье. — Сегодня вечером приходить не стоит, но завтра, в десять утра, надеюсь, вы принесете нам необходимые сведения. Сударь, вы будете в Виль-Эвек?

— Буду! — решительно заявил Моревер. — И сообщу то, что вас так интересует… Клянусь!

Он подошел к могиле, протянул руку к кресту и произнес:

— Клянусь вечным покоем того, кто спит в этой могиле! Клянусь памятью вашего отца!

— Верю! — откликнулся Жан. — Идите, вы свободны.

И снова, в третий раз, раздался зловещий смех женщины с золотыми волосами… Моревер приподнял шляпу и раскланялся. Пардальян и Карл стояли неподвижно.

— До завтра, господа! — с улыбкой произнес слуга герцога и удалился.

Пока Моревер чувствовал, что оба врага провожают его взглядом, он шагал ровно и уверенно. Но лишь только каштановая роща скрыла его от глаз Пардальяна и Карла Ангулемского, он бросился бежать сломя голову. К Монмартрским воротам Моревер примчался запыхавшись.

И тогда, обернувшись к холму Монмартр, убийца расхохотался. Страшен был этот хохот, пострашнее любой угрозы.

— Он придет… — полувопросительно произнес герцог Ангулемский.

— Надеюсь! — вздохнул шевалье де Пардальян.

Карл был счастлив. Он даже не думал о том, чего стоило Пардальяну простить убийцу любимой и забыть о ненависти, терзавшей его шестнадцать лет; забыть во имя счастья своего молодого друга и Виолетты.