– Я понял это, когда наши агенты не пострадали при налете на Мюсетти. Это ведь ты запретил трогать наших ребят, верно? Включил такое условие в сделку. Собирался остаться лояльным по отношению к Бюро?

– Иди ты к черту, Бусс.

– Для чего ты это делал? Просто ради денег?

Но с этого момента Дилан, видимо, решил воспользоваться своим правом хранить молчание. И молчал, даже когда Вулфолк надел на него наручники и вывел из кабинета.

Что касалось Темперанс Бреннан, теперь она могла с чистой совестью бежать в свою лабораторию, к восьмисотлетнему коренному жителю Америки, который ждал ее возвращения…

Но ее планам не суждено было сбыться до следующего утра, поэтому, когда солнце коснулось горизонта, они вместе с Буссом вернулись к дому Гианелли-старшего на Форрест-парк.

– Ты действительно думаешь, что он все еще там? – спросила она, когда они прибыли на место.

– Ему некуда больше идти. Кроме того, за его домом наблюдают.

– Ах.

– И к тому же за ним будут охотиться, куда бы он ни подался. Даже если он сбежит в Тибет и залезет на Эверест, его все равно найдут и убьют.

– Кстати, к Эвересту проще добраться с юга, через Непал.

– Буду знать, – улыбнулся Бусс.

Как он и предполагал, Гианелли ждал их в своем кабинете. Он надел черную рубашку с открытым воротом и черные брюки. Со времени их последней встречи он, казалось, постарел на десять лет.

Старый гангстер стоял возле единственного окна и вглядывался куда-то вдаль, поверх темнеющих деревьев.

– Вы готовы ехать? – спросил Бусс.

– Решили свои проблемы?

– Дилан под следствием.

– Тогда я готов ехать.

Постояв немного в молчании, Гианелли повернулся к ним лицом. Его щеки были мокрыми от слез.

– Я никогда не одобрял эту его затею со скелетами… Я думал, что это немного чересчур. Слишком экспрессивно, понимаете? Но я старался уважать его решения, ведь мальчик пытался встать на ноги, выйти наконец из моей тени… Он сказал, что, если отвлечь вас делом серийного убийцы, вы от нас отвяжетесь.

– Так и случилось, – сказал Бусс. – Мой начальник Дилан снял меня с дела Мюсетти и поручил расследовать заварушку со скелетами.

– Я так и думал. Может быть, мальчик действительно знал, что делает?

– Но откуда Винсент узнал о существовании Джордженсена?

Гианелли грустно улыбнулся.

– Бусс, в этом городе без нашего ведома никто даже пукнуть не смеет. Парень убивал извращенцев, так кому какая разница? Обществу было на это абсолютно наплевать. А мой мальчик всегда интересовался серийными убийцами, изучал их… Не знаю уж, зачем ему это понадобилось… И никогда уже не узнаю…

Бреннан отметила про себя слово «извращенцы». Как многие другие люди старой закалки, Гианелли был добрым католиком и считал гомосексуализм грехом. Все поколения Гианелли выросли с четкой системой ценностей…

Внезапно она многое поняла о Гианелли. Такого, чего не замечала раньше.

Даже если Раймонд Гианелли любил своего сына, как только может любить отец своего ребенка, этому человеку не было никакого дела до человеческой жизни вообще.

Бреннан подумала, что Винсент определенно был психопатом, но он скорее всего получил это по наследству, и все его неприглядные качества вовсе не были пробелом в воспитании, наоборот, они с детства тщательно культивировались, чтобы потом он смог занять свою нишу в этой жизни.

Улицы Чикаго, да и весь мир, смогут вздохнуть свободнее, когда этих двоих не станет.

Бреннан знала, что Бусс засадит Гианелли за решетку до конца его дней, а это значит, что с улиц исчезнут дюжины нанятых им убийц.