Один из них, толстый и лысый, что-то гаркнул. Я остановился и принял глупейший вид. Деваться все равно было некуда. Прошмыгнуть мимо я не мог. Лысый опять что-то рявкнул. Меня схватили и потащили к нему.

Лысый раскусил меня с первого взгляда. Мои не ярко выступавшие надбровные дуги плюс полная неспособность ответить на его обращение выдали меня с головой.

До этого момента я, упоенный собственной дерзостью и находчивостью, чувствовал себя превосходно. Теперь я вдруг с отвращением ощутил себя полным идиотом.

Замелькали ружья, заклацали затворы, и я оказался посреди толпы врагов. Оставалось только поднять руки вверх, страстно желая лишь одного; чтобы они поняли этот жест как акт добровольной капитуляции.

Ясно, что вели меня вовсе не как дорогого гостя. Может, они и глупы, но вычислить как дважды два, что в поднявшейся тревоге виноват я, они смогли. Куда я шел, они не знали, поэтому Серну ничто не угрожало, зато мне грозило наказание как диверсанту.

Интересно, думал я, пока меня гнали по коридорам, что они делают с диверсантами? Помнится, на доброй старой Земле их просто ставили к стенке.

Отобрав краденую форму, меня привели в слабо освещенную комнату, где стояли стол и несколько стульев. Не могу пожаловаться, что обращались со мной чрезмерно грубо: насколько я понял, где-то по дороге им сообщили, что офицера, с которого я снял форму, я не убивал. Обыскали, но ничего, что помогло бы им установить, кто я такой и откуда взялся, не нашли.

Приблизительно через час начался допрос. Удалось ли им прекратить к этому времени вызванный мной хаос, я не знал. Вряд ли тетронская техника могла полностью выйти из строя даже от такого грубого насилия над ней, однако тетраксы, как я догадывался, не спешили помогать своим незваным гостям собирать развалившегося Шалтая-Болтая. Одновременно я понимал, что лично мне рассчитывать на доброжелательное отношение не приходится: свой удар я нанес в самую жизненно важную для них точку.

Допрашивать пришли двое. Разыгрывать следователя-зверя и следователя-добряка они не собирались. Просто один из них говорил на пароле и мог служить переводчиком другому. Мне это было на руку — давало возможность тянуть время. Вообще допросы должны вестись обстоятельно, без лишней спешки, но атмосфера складывалась довольно напряженная.

Разумеется, они ничуть не сомневались, какую роль сыграл я в этой драме. Для начала на стол передо мной швырнули пустой ллевун, демонстрируя, что им известно, кто я такой и что сделал.

— Ваше имя? — спросил переводчик на пароле. Он был примерно моих лет и моего роста, имел бледную кожу, белокурые волосы и белесо-голубые глаза. Его товарищ выглядел постарше, с сединой, а глаза его были интенсивно-синие. Видеть земные моря и небеса, кроме как по видео, мне не доводилось, но для себя я разделил их так — у одного были небесно-голубые глаза, у другого синие, как море.

— Джек Мартин, — недолго думая ответил я.

— Где вы живете?

— В однокомнатной квартире в третьем секторе, но дома не был давно.

— А где вы были?

— Здесь, внизу. После того, как в город вошли танки, я решил, что мне лучше спрятаться.

Оба они посмотрели на меня задумчиво, но изобличать во лжи не стали.

— Кем вы работаете? — спросил голубоглазый.

— Я — старатель; как правило, брожу в третьем-четвертом уровне в поисках артефактов. Но теперь это занятие не котируется. Вы, придя к власти, похоже, не собираетесь поддерживать Координационно-Исследовательский Центр.

Блондин перевел мои слова компаньону, и на лицах обоих застыло бесстрастное выражение.