Прежде мне никогда не доводилось видеть природные термосинтетические органические системы, поэтому я удивился, когда обнаружил, что они отнюдь не белые, как грибы, как того следовало ожидать, а разнообразны и многоцветны.

Лес был наполнен стрекочущими звуками, которые я по незнанию принял за крики птиц, но после нескольких минут беседы с Джейсинт Сьяни выяснилось, что в этой экосистеме даже у растений есть голос, настолько интенсивно идет здесь соревнование за привлечение к себе насекомых. Здесь, по ее словам, водились толстые нелетающие птицы, мимикрирующие под цветы физически и музыкально, заманивая таким способом добычу прямо в свой голодный клюв.

Я поинтересовался, нет ли здесь у захватчиков автоматических систем управления температурой и почему бы просто не увернуть немного термостат, чтобы сделать условия более благоприятными. Невозможно было поверить, чтобы неонеандертальцы решили, как старые консерваторы, просто оставить систему в таком виде, как она была, и не вызвать ненароком экологической катастрофы. Скорее всего они ничего не изменили только потому, что не знали, как это сделать. Они действительно напоминали неандертальцев, попавших на улицы Нью-Йорка двадцать первого века; те могли сойти за местных, нацепив одежду, и выжить, кривляясь перед зрителями и потрясая дикарским оружием, но не имея понятия, как работают окружающие их вещи.

Тогда — где же смотрители заповедника, которые должны следить, чтобы дикари не вырвались из отведенной для них клетки? Где, о, где вы, боги Валгаллы?

Пока мы пересекали очередной отрезок тропического полурая, я прикидывал, где могут жить здесь ученые. Так и не увидев ни одного человека, я все же не решился относить эти системы просто к огромным вивариям. Ясно, что захватчики не стали колонизировать эти уровни в удаленных областях, но они могли заставить местных держаться от них подальше. В своем воображении я рисовал мирных пигмеев, племена поедателей лотосов и умных дикарей, которые изобрели музыкальные инструменты, чтобы услаждать ими бабочек и пчел.

Чем глубже, тем более странной становилась окружающая местность. Я с удовольствием обнаружил, что температура не растет с глубиной. Если б изначально было запрограммированно, что температурный клин должен начинаться с абсолютного нуля наверху и к нынешнему уровню плавно возрастать до пятидесяти градусов, при которых замирает жизнь, то впереди у меня было бы мало шансов увидеть что-либо интересное. Но гравитация здесь лишь едва заметно ослабла по сравнения с поверхностью планеты, и я понимал, что благоуханная арена, на которой произошло мое сражение с Амарой Гююром, находилась гораздо ниже.

Под тропическими уровнями располагались более прохладные, с менее буйными экосистемами. Некоторые из них выглядели вполне пригодными для колонизации, но экспансия захватчиков здесь ощущалась еще меньше, чем в тропических парилках, а встречавшиеся нам люди носили маски и защитные костюмы.

Мои спутники не стали меня предупреждать, что между сорок третьим и сорок пятым уровнями они столкнулись с наиболее враждебной для проникновения средой, хотя с виду этого никак нельзя было сказать, но маски и костюмы моментально напомнили мне рассказы об исследователях галактики, которые обнаруживали буйно цветущие миры, а в результате попадали в биохимическую ловушку. Когда много гуманоидов из различных рас собирается вместе, то истории о космических приключениях сыплются как из мешка, но хорошо, если хоть в одной из ста найдется крупица правды. Лично я с удовольствием слушал их потому, что, во-первых, это весело, а во-вторых, они вызывали приятное ощущение необычности Вселенной.