Использование стрелкового оружия… Так, нужно под готовиться. Слегка дрожащим голосом, звучавшим выше, чем обычно, он отдал приказ натянуть луки и сам занялся этим. Упереть конец лука в землю, перешагнуть через него, седлая оружие, как лошадь, далее упереться коленом примерно посредине и гнуть, придерживая левой рукой, пока петля тетивы не захватит выступ на верхнем конце лука. Метриас проделывал это сотни раз в своей жизни (и всякий раз не был уверен, что лук вот-вот не переломится пополам). Однако сейчас он смог натянуть лук только с третьего раза.

Шум битвы все приближался. Они были уже так близко, что Метриас мог примерно определить расстояние – как раз в квартале водопроводчиков, где магазины торговцев цистернами. Он попробовал представить, что там происходит, – и не смог. Образы кровавых дикарей так не вязались с лавчонками, которые он знал еще мальчишкой, что было почти смешно. Метриас отдал приказ наложить стрелы.

Хороший лук, новый. Этой весной, когда начался сезон турниров, Метриасу пришлось наконец признать, что его прежний лук, прослуживший двадцать пять лет и стреляющий не хуже, чем в день изготовления, стал для него слишком туг. Сгибать его становилось уже не под силу; вот и заказал новый, из ясеня и лимонного дерева, девяносто пять фунтов натяжения, взамен прежнему, стадвадцатифунтовому, из цельного старого тиса. Девяносто пять тоже многовато, если признаться честно, но должна же быть у мужчины своя гордость! Сухая тетива была неприятна на ощупь – позор, Метриас забыл ее провощить! Теперь, если она порвется и даст ему по рукам, некого будет винить, кроме себя. Что до стрелы, он инстинктивно достал из колчана самую худшую – слегка кривую, с потрепанным оперением. Она всегда забирала влево и чуть-чуть вверх. Почти наверняка сегодня он выстрелит ею в последний раз: в битве после выстрела появятся дела поважнее, чем искать улетевшую стрелу. Мысль о том, что бы прицелиться в человека, казалась нелепой: как будто не он провел последние пятнадцать лет в должности инструктора, объясняя юным лучникам, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя направлять оружие на живую мишень.

Какое-то движение в проеме арки напротив…

Было слишком темно, чтобы толком разобрать, что про исходит. Внятно было только впечатление от приближения многих людей, волны, катившейся медленно и осторожно, неуверенно на чужой земле. Не оглядываясь, он шагнул к своему отряду, становясь во главе его, у всех на виду, и услышал собственный голос, отдающий приказ – наложить стрелу, натянуть лук…

(Тетива касается левой кисти; скользящее движение натяжения, сведенные лопатки, острая боль в спине, хруст каких-то мышц. Он старался выцелить определенную мишень и не мог, все они сливались воедино, в живую колеблющуюся массу в семидесяти ярдах, на другом краю площади.)

…держать – стрелять.

Пальцы его отпустили тетиву, стрела вылетела, чиркнув оперением по кожаной наручи. Он попытался проследить полет стрелы – но она тут же потерялась в ливне других стрел, и голос его снова командовал:

– Стрела – клади – тяни – держи – стреляй!

И сам Метриас проделывал все это в такт собственным приказам, как будто был одним из неопытных юношей под началом сержанта. Мышцы левой руки начали ныть, так легко и потянуть что-нибудь, но не до того, не до того сейчас, чтобы об этом заботиться, нужно следовать приказам (стрела – клади – тяни – держи – стреляй), а если не можешь – беспомощно отойди в сторонку, становись позором отряда, всеобщим посмешищем…

Из темноты выросла тень и обернулась человеком. Низкорослый, плотный, средних лет, с копьем в руках и с глазами, полными страха, тот бежал в его сторону и был уже ярдах в двадцати.

Вот, значит, как выглядит настоящий враг, осознал Метриас, слегка опуская лук и отпуская тетиву.