– Кто? – не понимала Виктория.

– Родственники. Те, у кого он живет. У него своя жизнь, и ты в его судьбе никак не поучаствуешь. Как ни старайся. Денег дашь – их пропьют. Захочешь в ясли его какие-то пристроить – так там наверняка воды горячей нет и продукты на кухне воруют. Ты не можешь на все это повлиять.

– Ну почему?

– Потому что это другой мир, Вика. И нам его законы никак не изменить.

Спустя время Виктория все-таки попросила Китайгородцева разыскать мальчишку. Китайгородцев привез Витю к Проскурову на дачу. Вместе с бабушкой, мамой Люды. Привез женщину, как она была – в грязных, пропахших нищетой одеждах. Да и Витя, хотя был облачен в ношеные Алешины одежды, смотрелся настоящим сиротой – грязный, со свалявшимися волосами, худой. Рядом с Алешей это было особенно заметно. Для Проскурова, который не был предупрежден, увиденное оказалось шоком.

– Что это такое? – спросил он, кривясь брезгливо.

Витя сделал шаг по направлению к своему молочному брату.

– Уберите! – не выдержал Проскуров.

Виктория беззвучно плакала. То ли малыша жалела, то ли вспоминала несчастную Люду Потапову.

Проскуров искал глазами, кому бы поручить выпроводить эту парочку. Наткнулся взглядом на Китайгородцева.

– Убери их! – сказал нервно.

Ему почудилось плеснувшееся во взгляде Китайгородцева осуждение.

– Куда ты их уберешь? – сквозь слезы произнесла Виктория. – С глаз долой?

– Что ты предлагаешь? – осерчал Проскуров.

– Пускай живет у нас! – вдруг брякнул Петя.

Китайгородцев понял, что делает он это назло отцу. И Проскуров это, конечно же, почувствовал.

– Щас! – отмахнулся Проскуров.

– А что – еды не хватит? Или шмоток? – продолжал прессинговать отца мальчишка.

Такие глупости, что и отвечать не стоило.

– Он, может быть, мне брат! – сказал Петя, и Китайгородцев дрогнул при этих словах. – По несчастью брат!

Ах, вот о чем он. В общем, прав малец. У обоих недавно матери погибли. Так он считает.

И Проскуров понял, что не только в том смысл Петиных поступков, чтобы отца позлить. Он растерялся, это было видно. Отсутствовало готовое решение, потому что слишком неожиданно складывалось все.

– А что? – сказала Виктория сквозь слезы. – Хотя бы и у нас пускай поживет!

Вдруг наклонилась и взяла чумазого Витю на руки.

– Алешенькин молочный брат. Я буду любить его, как сына.

«Еще бы!» – подумал Китайгородцев.

И Алешу Виктория тоже на руки взяла. Так и держала двоих.

Проскуров смотрел на них, не зная, что сказать. Потом перевел взгляд на Петю.

– Нельзя бросать своих!!! – просипел яростным шепотом Петя.

Он вообще-то о себе говорил. Это он страшным шепотом кричал о том, что Проскуров бросил его и мать, и им обоим было плохо. Сначала было просто плохо, а потом совсем кошмар и ужас. Мать погибла, потому что не с Проскуровым была. И у Вити мамы теперь нет. И никогда уже не будет.

– Нельзя бросать своих!!! – как заклинание повторил Петя.

А получалось, что за Витю он сражался.

Потому что либо они все с Проскуровым. Либо он их всех теряет. Рано или поздно.

Проскуров понял.

– Я подумаю, – пообещал он.

Все-таки растерян был.

– Немножко.

Сделал попытку взять себя в руки.

– И приму решение.