— Нет. Она вообще тихо жила.

— Враги у вас были?

— Никогда. Откуда им взяться? — вытер невольные слезы человек и, устыдившись собственной слабости, достал сигарету дрожащими руками, закурил. — Думали, в деревне скорей на ноги подымемся. Обзаведемся хозяйством, вырастим детей, перевезем к себе стариков. Вот и вызвали их. Самому к ним нужно уезжать нынче. Иначе, как жить? Я ж свихнусь без своей! — уронил голову.

— Успокойся, Василий, возьми себя в руки. Вспомни лучше, не примечал ли кто из вас в деревне чужого человека, не живущего здесь?

— А мне было когда смотреть? Я наш дом ремонтировал. Крышу перекрывал. Вся потекла, зараза. Катюшка в доме с детьми была, я снаружи. Не то что враждовать иль сдружиться, познакомиться некогда было. Жена — сущая голубка. Смирная, спокойная, трудяга, из дому ни шагу. Ни подруги, ни соседки не интересовали ее.

— А может, к вам кто-нибудь заходил? Или кому-то приглянулась Катя, вот и вздумал силой ее добиться? Такое тоже могло случиться.

— Заходили свои — переселенцы, беженцы. Но старухи. Либо дети — к нашим, поиграть. Из мужиков никто не заглядывал. Кому в чем подмога нужна, со двора звали, — отвечал глухо.

— А бомжи не навещали? Не крутились возле вашего дома? — интересовался следователь.

— Они сами по себе живут. К нам не приходят. Нищета у бедноты не прокормится… Что им у нас? Делать нечего…

— Василий! Эй, Вася! Иди в избу! Там бабы все прибрали, поесть сготовили. Зови гостя. И сам поешь, — позвала старуха, остановившись неподалеку.

— Мне здесь походить надо. А вы ступайте к детям. Я попозже загляну к вам, — пообещал Рогачев и, встав следом за Василием, медленно пошел вдоль берега, всматриваясь в каждую выемку, сучок и камешек.

«Странно, закопал убийца Катю вчера. Но ведь как сумел замаскировать землю! Прямо профессионал. Никаких следов не оставил. Ни от лопаты, ни от обуви. Видно, не впервой ему!» — рассуждал про себя Рогачев.

Он приметил увесистую, выломанную из ветки палку, что лежала меж кустов, подальше от глаз. Следователь осмотрел ее, но ни крови, не земли, ни волос на ней не было. И только свежий след излома настораживал. Для кого она была приготовлена, кем, почему оказалась здесь, спрятанной неподалеку от места убийства?

«Славик! Не бывает смерти без причины, как и убийства без следов! Надо захотеть и увидеть. В нашей работе нужно уметь наблюдать и делать правильные выводы. Логические! Без того не бывает следователя!» — вспомнились ему слова Бронникова. И раздраженно подумалось: «Да ты, Юрий Михайлович, и сам здесь ни черта не увидел бы!»

Среди деревьев промелькнула пара, послышался смех девушки. «Переселенцы обживаются. У этих, может, семья получится. А вот Екатерина… Странно и жутко это соседство жизни и смерти. Что роднит и разделяет людей? Одних человечья похоть и подлость. Других — любовь… Всем ли она знакома? Во всяком случае — не убийце».

Взгляд следователя задержался на окурке сигареты под ногами. «Ого! «Мальборо»! Для бомжей и переселенцев дороговато. Может, воры тут побывали? Но их в деревне нет давно. Ушли, вернулись в город еще до смерти Екатерины. Кто же курил? — Рогачев, разглядывая окурок, пожалел, что нет рядом Бронникова. — Он в таких находках разбирается…»

Больше ничего не нашел и не приметил следователь. Но дубинку и окурок взял с собой. И пошел в деревню. Надо с людьми поговорить. Может, видели посторонних? Ведь кто-то ж убил женщину?

— Нет, никто в деревню не приходил.