|
Для организации псевдотеракта, цель которого – башни-близнецы, понадобились бы согласованные действия если не тысячи, то хотя бы сотни человек (чтобы заминировать здания, обеспечить невмешательство ВВС, скрыть подозрительные улики и так далее). Замешанные в таких делах личности всегда далеки от джентльменов, поэтому кто-нибудь из них обязательно бы проболтался за щедрое вознаграждение. В общем, всей этой истории недостает одного – Глубокой Глотки.
Заговоры и тайны
В основе психологии заговора лежит наше недовольство наиболее очевидными объяснениями тревожных фактов, и зачастую его причина – неготовность эти факты принять. Возьмем теорию о «Великом старце», которая стала популярной после похищения Альдо Моро: все недоумевали, как в тридцать лет можно разработать столь совершенный план? За исполнителями точно стоял кто-то еще, расчетливый «мозг» операции. Будто другие тридцатилетние не руководили в то же время предприятиями, не управляли аэробусами и не изобретали инновационные электронные устройства. Выходит, важно не то, каким образом тридцатилетние террористы ухитрились похитить Моро на виа Фани, а то, что их родители рассказывали небылицы о Великом старце. Загадочное толкование неприятного факта отчасти снимает с нас груз ответственности, потому что теперь мы связываем этот факт с некой тайной, а тщательно оберегаемую тайну воспринимаем как направленный против нас заговор. Веру в заговор можно сравнить с верой в чудесное исцеление, с той лишь разницей, что в одном случае надо найти объяснение угрозе, а в другом – неожиданному подарку судьбы (согласно Попперу, причина всегда кроется в происках богов). Самое удивительное, что в повседневной жизни и заговор, и тайна лишены какой бы то ни было загадочности. Если заговор успешный, то последствия рано или поздно дадут о себе знать, и сам факт его существования станет очевидным. То же с тайной: обычно она становится достоянием общественности благодаря «Глубоким Глоткам», а если на кону стоит что-то действительно серьезное (например, формула чудодейственного вещества или политическая интрига), разглашение и вовсе неизбежно. Огласки не бывает лишь в том случае, если заговор был неудачным, а тайна – пустышкой. Когда кто-то утверждает, что ему известна тайна, его цель – не утаить что бы то ни было, а убедить, что тайна действительно существует. Тайна и заговор могут оказаться действенным орудием в руках того, кто в них не верит. В своем знаменитом эссе о тайне Георг Зиммель писал, что она «позволяет своему обладателю занять совершенно особую позицию… Содержание тайны обычно не имеет значения, однако чем обширнее и значительнее эксклюзивное знание, тем лучше результат… Встреча с неведомым заставляет взаимодействовать естественные для человека стремление к идеализации и чувство страха; при помощи воображения он проникает в суть неведомого и исследует его с той особой тщательностью, которая едва ли применима по отношению к рядовым проявлениям действительности». Парадоксальный вывод: вероятно, за любым псевдозаговором стоит кто-то, кто хочет выдать его за подлинный заговор.
Хорошая компания
Именно об этой теории заговора говорил Поппер. Жаль, что в Италии практически незамеченной осталась книга Даниэля Пайпса, которую в 2005 году опубликовало под названием «Скрытая от глаз сторона истории» издательство Lindau; впервые она увидела свет в 1997 году и была озаглавлена куда более откровенным образом – Conspiracy, или «Заговор» (там еще был подзаголовок: «Откуда берется и как прогрессирует мания преследования»). Книга начинается со слов, которые якобы произнес Меттерних, узнав о смерти русского посла: «Каковы были его мотивы?» Получается, что сторонники теории заговора воспринимают историю не как набор происшествий и случайностей, а как некую таинственную схему, таящую в себе угрозу. |
