Окончательно погрузиться в пучину самобичевания не успела – кучер проезжающего мимо экипажа резко натянул поводья. Гнедые жалобно всхрапнули, дверца распахнулась в каких то дюймах, чудом не зацепив платье. Вспомнилось несколько слов, леди недостойных, которые замерли на губах и которых стало больше, стоило мне увидеть Анри. Каблуки царапнули по мостовой, носок больно ударился о подножку, когда муж бесцеремонно втащил меня внутрь и толкнул на сиденье. Я рванулась было, но прямо передо мной взметнулась золотая дымка, рассекая карету надвое и ослепляя. Меня наградили яростным взглядом и захлопнули дверцу с такой силой, что зазвенело в ушах.

– Сядь, – последовал негромкий приказ.

Экипаж тронулся с места.

8

Я сидела неподвижно. Сложно сидеть как то еще, когда золотая мгла обтекает тебя со всех сторон, только ты сама не залита смертоносной выжигающей антимагией. Муженек устроился напротив, на шее и скрещенных на груди руках вздулись вены, выдавая напряжение. Очевидно, он уже представлял на моем месте горстку пепла. Или ждал, пока сорвусь, чтобы снова приложить своей силой. Вот только я не собиралась доставлять ему такое удовольствие и уж точно не собиралась рассказывать о том, что он единственный, кто на самом деле способен обратить меня в пепел.

Одним словом.

Единственным взглядом.

Нет, не таким.

Этот потемнел, даже несмотря на расплавленное золото, бесконечно измеряя глубину моего провокационного декольте, затянутого в алый шелк, только чудом до сих пор в груди дыру не прожег. А ноздри супруг раздувал как паруса, еще чуть чуть – и взлетим.

– Куда мы едем? – хмуро спросила я.

– На вокзал.

Вопреки тому, что творилось вокруг, внутри все похолодело.

– Вы не посмеете запихнуть меня в поезд. Я вам не посылка!

– От посылок меньше неприятностей, если в них, разумеется, не бомба. – Глаза мужа сверкнули солнечным льдом.

– Надеюсь, у вас закипят мозги.

– Закипят, не сомневайся. Но не сегодня.

Я скорчила гримасу и отвернулась. Меня накрыло липкой удушливой волной: такое случалось, когда отец спрашивал у меня заклинание, которое напрочь вылетело из головы, а потом награждал убийственным взглядом. Или когда плетение, в чьей цепочке я неправильно выстраивала звенья, клочьями летело мне в лицо под его тяжелой рукой. Казалось бы, проще некуда – вернуться домой, доложить лорду Фраю, что его план провалился, поставить подпись и с чистой совестью запереться в Мортенхэйме, но меня затрясло при одной мысли об этом. Потому что я не могу проиграть. Не могу отступить. От этого зависит не только моя жизнь, но и жизни моих родных.

– Надеюсь, кричать ты больше не собираешься?

Сейчас бы швырнуть в него сгусточком тьмы. Маленьким таким, с кулачок – этот навык на побережье прокачала до того, что спросонья могу ими кидаться. Вот только маневра для замаха нет, а золотая дымка сожрет мои усилия с потрохами. Жаль, даже до башмака не дотянуться. С каким удовольствием я бы запустила в эту самоуверенную физиономию хотя бы им!

– Хочешь ехать так всю дорогу?

– Нет, – буркнула я, – обещаю, что буду сидеть смирно.

– Вот и чудно.

Золото схлынуло, и мне стало полегче. Самую малость. Я должна была думать, как мне остаться в Вэлее, но с какой то радости злилась все сильнее и сильнее. Чего ради этот идиот постоянно использует мглу? Демонова сила хэандаме действительно его убивает – понемногу, медленно, но верно. Чтобы не смотреть на Анри, пришлось себя одернуть, я с мрачным видом наблюдала за проносящимися за окнами кареты невысокими домиками с узорчатыми резными балконами. Мимо скользнула цветочница с корзиной, полыхающей яркими красками и нежной бахромой лепестков. Островок весны мелькнул и затерялся в толпе, тем не менее заставляя вспомнить Лигенбург и первую встречу в саду Уитморов.