— Я не настолько в этом уверен, как вы. Я рискую большим.

Этасалоу кивнул. Это было справедливое замечание — с точки зрения Улласа.

— Я знаю образ мыслей императора. Более того, я знаю его слабости. Как я вам уже говорил, советник, трон лишь ждет, чтобы его заняли.

— А как я вам уже говорил, мне нужно лишь господство над Хайре, Героном и Пилосом и космический корабль, чтобы держать их под контролем. А Халиб — или любой другой — может забирать остальное.

«Какая щедрость!..» — подумал Этасалоу и сказал:

— До тех пор, пока мы не убьем Халиба, вы не сможете править ничем, кроме Хайре, да и то исключительно с его соизволения. Поверьте мне…

Взмахнув рукой, Уллас перебил командора.

— Я верю в то, что вижу. Покажите мне, как вы собираетесь отомстить за себя Халибу и открыть путь исполнению моей мечты.

— Я сделаю это завтра, советник. Я не удовлетворен нашими успехами, но я покажу вам все, чего мы достигли. Еще немного времени. Вот все, что мне нужно.

— Время работает на мятежников. До меня доходят тревожащие слухи.

Этасалоу не сдержался.

— Очень плохо, что мы не имеем надежного информатора среди мятежников.

Уллас не удостоил его даже взглядом: советник погрузился в созерцание кусочка назульей кожуры, обосновавшегося у него на ногте.

— «Мы»? Кто это «мы», командор? Здесь нет никаких «мы». Мои информаторы — это моя забота. Так же, как мои мятежники. Именно для этого я и держу вас. Поэтому примите меры для того, чтобы ваш приют убедил меня в том, что он — та самая сила, которая сможет сокрушить сопротивление. Если же вам это не удастся, ваше пребывание на Хайре станет невыносимым.

Эскадрилья из одиннадцати электромобилей Советников поднялась в полном составе с летного поля, расположенного рядом с Двором, выстроилась клином и, завывая двигателями, понеслась в сторону лаборатории Этасалоу.

Этасалоу и Уллас летели в третьей от начала машине правого крыла. На этой мере безопасности настоял Этасалоу. Уллас отпустил по этому поводу какое-то замечание. Этасалоу откликнулся:

— Я не верю в слепую удачу. Лучшая удача — трезвый расчет. Нет расчета — нет и удачи.

— Не слишком-то благочестивое высказывание для того, кто был первоучителем Люмина, — заметил Уллас.

— Ключевое слово «был», советник. Но весь мой опыт убедил меня в том, что в человеке есть все то же самое, что и в боге. Или должно быть. Прочая мистика меня не волнует. Я все держу под контролем. Вы сами это увидите.

В электромобиле было слишком тесно, чтобы Уллас мог достаточно далеко отодвинуться от Этасалоу. Но он приложил к этому все старания, и теперь предпочитал даже не глядеть на командора.

Путешествие на север, до холмов Фолз, заняло всего несколько минут. Этасалоу проворно и нетерпеливо выскочил из машины и потер руки. Охранники у отполированных бронзовых ворот встали по стойке «смирно». Сверкающие створки приглашающе разошлись, явив взору возможных наблюдателей еще два непрерывных ряда стражников, выстроившихся вдоль дорожки, что вела к главному входу бывшего завода. Этасалоу просиял.

— В прежние времена здесь такого не бывало, а? Это все — в вашу честь, советник. Моя лаборатория — к вашей славе. Вы сами все увидите.

Командор оборвал речь. Внешне недовольство Улласа проявилось лишь в выпяченной челюсти, но Этасалоу был уверен, что советник сейчас подсчитывает стоимость уборки, покраски и нового оборудования. Внезапно в сознании Этасалоу возникла эксцентричная картинка — образ советника Улласа, сгорбившегося над плохо освещенной бухгалтерской книгой — и наотрез отказалась уходить.