Они лежали на асфальте, так и не успевшие выстрелить ни разу. И я чувствовал, что вот-вот и сам рухну – одновременно сопротивляться ментальному давлению и растягивать время оказалось для моего организма непосильной задачей.

Для Фыфова – тоже. Маленький мутант, обняв свой «Кедр», скорчился на асфальте и дышал часто-часто, словно загнанная гончая. Правда, несмотря на это, смог выдавить из себя:

– А все-таки… мы их… сделали!

– Угу, – сказал я.

На большее сил не было.

Режим замедленного времени, помноженный на борьбу с гигантским комаром в башке, на выходе дали ватные конечности и слегка расплывчатое восприятие мира. То есть воин из меня теперь был никакущий. На ногах стоял – и то подвиг. Стоял и смотрел, как из вечернего сумрака величаво так выплывает хозяин моего комара. Тот, кто смог одним мысленным щелчком сжечь извилины био и крысособаки, которые повстречались на моем пути, а также, думаю, испепелить мозги десятков, а может, сотен тварей, которые на захотели ему подчиниться.

Он был большим, этот шам. Раза в три больше своих низкорослых собратьев, метра два ростом, и в плечах – немногим меньше. На его лысой башке горели красным огнем пять глаз – два на обычном месте, в человеческих глазницах, два над бровями, и один – во лбу. Эдакая пирамида из глаз, похожих на раскаленные угли.

«Неплохо для хомо, – прошелестело у меня в голове. – Для хомо и недоделанного уродца, который называет себя шамом. Но игры закончились».

Красные глаза синхронно моргнули – и вдруг начали стремительно увеличиваться в размерах, заполняя огненными сполохами весь мир, всего меня, сжигая изнутри, словно весь я превратился в сосуд из плоти, заполненный горящим напалмом. Мои пальцы непроизвольно разжались, автомат с лязгом упал под ноги…

«Прощайте, жалкие уродцы», – раздался смешок в моей пылающей голове…

И, как ни странно, это издевательское хихиканье придало мне сил.

Нет, бороться с этой тварью я не мог – глупо пытаться заткнуть извергающийся вулкан, тем более когда твои руки и ноги едва шевелятся. Но спастись от него – это необходимость. Хотя бы для того, чтобы однажды вернуться…

Из последних сил я рванул из ножен «Бритву» и нанес ею длинный удар, словно вспарывал сверху донизу огромную картину, растянутую от свинцовых туч до растрескавшегося асфальта под ногами.

И картина поддалась.

Послышался треск, лазурные молнии побежали по разошедшимся в стороны краям разреза. Пространство, рассеченное «Бритвой», дрожало и грозило схлопнуться обратно. Но молнии, то и дело пробегающие по краям разреза, держали его, словно электрические пальцы.

У меня не было времени смотреть, что же находится там, за краем междумирья. У меня было одно, может, два мгновения для того, чтобы уйти от ментального удара ужасающей силы, после которого мой мозг будет напоминать черную головешку. Поэтому все, что я смог сделать, это схватить Фыфа за воротник его куртки, швырнуть безвольное тело вперед и шагнуть следом, всерьез опасаясь упасть, так как я уже не видел, куда шагаю, – весь окружающий мир поглотил огонь, и не было от него спасения… кроме одного шага навстречу этому огню…

Я шагнул – и все-таки упал на колено, не удержавшись на ногах. И непременно завалился бы на бок, если б не успел чисто на автомате перевернуть «Бритву» обратным хватом и вонзить ее в землю.

В землю…

Да, под моими ногами была земля. Толстый ее слой, а не асфальт, присыпанный почвой. А в моей голове еще билось эхо разочарованного вопля пятиглазого шама: «Очень неплохо, хомо! Ну и ладно. Проваливай туда, откуда пришел».