Изменить размер шрифта - +
Бревенчатые дома перемежались с глинобитными мазанками и редкими зданиями из плоских камней. Все окошки были задернуты промасленным полотном, из отверстий в тростниковых крышах шли сизые дымки, и два запаха попеременно перебивали друг друга – горящего торфа и конского навоза.

В перспективе поднимались стены «дома крови» – храма Тора, попиравшего землю рядом с громадным дубом. Свеи атаковали сразу с трех сторон – пешие и конные. В момент они запрудили улицу.

– К мечу! – заорал Хилвуд. – Тесней строй! Щиты сбей! Первый и второй десяток – по улице! Третий и четвертый – кругом! Крайние – полуоборот!

«Клин» моментом перестроился в «город», в плотное каре, отовсюду ждущее удара и готовое его отразить. Олег с Пончиком очутились внутри живых стен «города». Сухов покосился на лекаря, воинственно задиравшего подобранный топор, но ничего не сказал.

– Тесней! Тесней строй! Жми щит!

Викинги обтекали «город» скобкой, потрясая копьями и круглыми щитами, размалеванными ярко и неумело, – грифоны, драконы, львы… Нестройно ревя, викинги бросились на варягов.

– Луки к бою!

По команде Хилвуда первый ряд раздвинулся, и в прогалы шагнули стрельцы. Низко запели тетивы. Свеи дружно прикрылись щитами – будто не ведали они убойной силы варяжских стрел! Граненые наконечники протыкали насквозь и грифонов, и драконов со львами, прокусывали кольчуги и гвоздили, гвоздили неприятеля, отбрасывая никнущие тела.

– Тесней! Не разрывай! Сомкни!

С жестяным грохотом столкнулись щиты и копья. К множественному треску и реву прибавились противный хруст и лязг.

– «Стеной» стройся! – приказал Хилвуд. – Чистим улицу!

Олег врубался в строй хускарлов, как ямайский негр – в сахарный тростник. Только и разницы, что не мачете сек, а меч, и был сей тростник разумным… Не думать! Не думать! Или нет, – думай. Но правильно! Вбей себе в башку, что мораль к войне не приложима, и не мучайся. Любая война, как ее ни назови: священной, справедливой, освободительной, – вне морали… Куда прешься, зараза?! Н-на! Судить надо не процесс, а условия, необходимые и достаточные. Зарубить безоружного, прирезать ребенка или женщину – вот это безнравственно! А снести голову с плеч хлопцу с поганым взглядом, длинному, унылому и гнутому – этому вот, что слева, или во-он тому малому, с лягушачьими глазами и жвачным рылом, – никакое не убийство вовсе, а одержание победы…. Прав тот, кто жив!

Слева подскочил лучник. Растянул лук и выстрелил. Стрела ушла в занавешенное окно на втором этаже деревянного дома. Грубое полотно сорвалось, и наружу вывалился толстячок в безрукавке из коровьей шкуры. Лук и стрела выпали у него из рук.

– Так его! – похвалил Олег.

– А як же!

Хилвуд вывел полусотню ко дворцу конунга. Здесь гридней и окружили.

– Держать строй! – проорал боярин, чертя воздух мечом. – Стрельцов и раненых – внутрь!

«Неужто не выдюжим? – тревожно подумал Олег. – Свинство какое!» Выдюжили! Из проулков ударили йомсвикинги, и свеи сами попали в окружение. Хилвуд выстроил своих «стеной» – фалангой на варяжский манер, и началась давильня. А деревянный Тор, подглядывая из боковых дверей храма, взирал на баталию и прятал в золоченой бороде злорадную ухмылку…

Свеи не выдержали штурма и натиска варягов. Ряды хускарлов начали стремительно таять – войско разбегалось, ховаясь за свинарниками, просачиваясь в двери и окна, сигая через заборы. Угрюмые викинги, чуждые массового героизма, бросали оружие и жались к стенам, зыркая из-под шлемов.

– Пленных повязать, – отдал Рюрик распоряжение.

Быстрый переход