|
Подарок Меченого, настроенный бывшим хозяином, был во всем аналогичен наладонникам его группы. Широкополосный сканер позволял слышать радиопереговоры вокруг нас, при этом наши беседы оставались секретом для окружающих. Рев винтов пронесся над нашими головами. Я осторожно выглянул из-за забора — и сильно удивился. Во-первых, вертолеты были американскими. Во- вторых, они крайне странно вели обстрел территории: пущенные ими ракеты стартанули — и попадали вниз, словно дерьмо из пролетающей стаи гусей. Похоже, такой расклад оказался сюрпризом не только для меня, но и для вертолетчиков. Три «Апача», вывалив на Дикие Территории бесполезный ракетный боезапас, синхронно развернулись по широкой дуге и легли на обратный курс. А десантные вертолеты пошли на снижение и зависли в воздухе — один над площадью, второй — над крышей заводского корпуса, которая так не понравилась Меченому, третий же тарахтел где-то за боковым фасадом аналогичного здания, возвышающегося позади нас, наверно, тоже заходил на позицию для десантирования. Внезапно меня пронзило ощущение, похожее на то, что я испытал вчера вечером. Говорят, что это бывает у снайперов. Они слишком часто выстраивают линию выстрела между собой и целью, которую они видят до мельчайших подробностей, до родинок на щеках, до цвета глаз. Это не обезличенная стрельба по ростовым и полуростовым фигурам. Это кратковременное, но очень яркое общение с тем живым существом, которое ты через секунду должен убить. Тому, кто никогда не стрелял в человека из снайперской винтовки, этого не понять. Ты прекрасно знаешь, что сейчас вот эти живые глаза, брови, морщины на лбу превратятся в кровавый гейзер, выплеснувшийся из чаши черепной коробки… Человек непосвященный, чувствуя себя на другом конце линии прицела, очень часто начинает волноваться, казалось бы, беспричинно, искать взглядом того, кто беззвучно зовет его в последний путь, манит медленным и неотвратимым движением указательного пальца… Я слишком часто выстраивал эту линию между собой и другими, чтобы не почувствовать ее и не понять, что значит это смутное беспокойство. И я знал, что не успеваю уйти — снайпер был очень близко… Энергии у «Чистого неба» после вчерашних приключений почти не осталось, невидимая струна уже натянута и вибрирует, палец выбрал свободный ход спуска… и все, что я мог попытаться сделать за эти сотые, тысячные доли мгновения до того, как пуля разнесет мне голову, — это улыбнуться. Странно, но мне это удалось. Пуля не сорвала улыбку с моего лица, хотя ощущение было очень явственным. Через пару секунд пришли другие, похожие, правда, гораздо слабее, но мне уже было не до анализов своих переживаний, которые наверняка являлись следствием слишком долгого пребывания глубоко под землей и слишком насыщенной жизни в последнее время. Хорошо б уехать куда-нибудь отсюда подальше с Сорок пятой, дом себе отгрохать, по вечерам валяться в гамачке, да с книжкой толковой, и чтоб никаких сволочей вокруг, которые пытаются достать тебя из снайперок, пулеметов, гауссовок и еще черт-те из чего. Кстати, здесь и просто, без затей ножом могут пырнуть запросто, даже дорогущий защитный комбез не спасет от хорошего специалиста, умеющего просунуть клинок в сочленения между подвижными деталями. Почему вокруг не было слышно стрельбы, я уже понял. Установка, которую я видел ранее возле «Выжигателя мозгов», стояла почти рядом с забором, за которым я укрылся. Вторая находилась чуть поодаль, ее антенна была направлена в противоположную сторону. |
