— Но ведь тебе гораздо удобнее было бы выбираться отсюда одному. — Пилар сама не верила в то, что говорила.

— А я никуда не собираюсь.

— То есть как? А что будет, когда губернатор Пачеко получит ответ из Испании?

— А он решил не посылать запроса. Он сказал мне об этом сразу после похорон. Кто-то должен обживать Техас, и даже если это будет бандит, большой беды в этом нет. Губернатор сказал мне по секрету, что половина чиновников в колониях — самые настоящие разбойники.

— Так он знает, что ты?..

— Правильнее будет сказать, не хочет знать. И он предпочитает, чтобы это не было документально подтверждено, тогда его совесть будет чиста. Смерть твоего отчима его не волнует. И не только потому, что дон Эстебан привел его в бешенство, но и потому, что еще в Мадриде он был наслышан о сомнительных «заслугах» этого господина. Кроме того, мне сдается, губернатору приходилось встречаться с моим отцом.

— Но это значит, — медленно произнесла Пилар, переполняясь радостью, — что ты в безопасности?

— Мы в безопасности. Пока. Сложность заключается в том, что отвергнутый жених не желает так просто уступать свои права. Время бежит. Стану я мертвым похитителем или мертвым мужем, зависит от тебя, моя дорогая Пилар. Что я должен сделать, чтобы получить от тебя именно тот ответ, который я жажду услышать?

— Только задать вопрос, — улыбнулась Пилар, но взгляд ее темно-карих глаз был красноречивее любых слов.

На лице Рефухио тоже появилась улыбка, нежная и лукавая.

— Я знаю способ получше, — сказал он и, нагнувшись, подхватил Пилар на руки. Потом, крепко прижимая к себе свою драгоценную ношу, направился в церковь.

В дверях он остановился и проникновенно прошептал:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Сию же минуту, — ответила она, прислушиваясь к отдаленному стуку копыт, который становился все громче и словно вторил бешеному стуку ее сердца.

— Да, — согласился Рефухио. — Сию же минуту.

На священнике было подобающее случаю облачение, повсюду горели свечи. Перед алтарем стояла скамеечка, на которую жених с невестой должны были преклонить колени. Аромат благовоний смешивался с запахом жженого дерева, все носило отпечаток благочестия. В церкви находилось несколько индейцев, которые чинно сидели на длинных деревянных скамьях в ожидании церемонии. Колокола перестали звонить. Все было готово к обряду.

Рефухио и Пилар назвали свои имена священнику. Отблески пламени свечей трепетали на их лицах, когда он произносил слова клятвы. Священник осенил их крестом и благословил. Они стали мужем и женой. Святой отец заторопился произнести заключительные слова молитвы.

Внезапно дверь церкви распахнулась. Грубые башмаки загромыхали по деревянному полу, потом все стихло.

Голос священника задрожал, но он мужественно закончил церемонию. Пробормотав «Аминь!», он поднял голову.

Пилар, опираясь на руку Рефухио, медленно встала с колен и, обернувшись, увидела, что происходит в церкви.

Здесь был Чарро. По одну сторону от него стоял Энрике, по другую — сеньор Хуэрта. С ними были человек двадцать чаррос. Все они были покрыты дорожной пылью и стояли с непокрытыми головами, вертя шляпы в руках.

— Мы боялись, что с вами может что-нибудь случиться, если вы проделаете весь путь без охраны. Однако мы немного опоздали, — сказал Чарро с кривой усмешкой. — Представляете, как было бы обидно, если бы сюда ворвались апачи и помешали бы венчанию. Кроме того, мы думаем, что такое событие не грех и отметить.