Пилар вытянулась в струнку, ее руки сомкнулись у него на шее. Ее грудь была прижата к его груди, она кожей чувствовала его стальные мышцы и грубую ткань повязки. Движимая настоятельной необходимостью и остатками того самого самопожертвования, которое она так отрицала, она отдалась охватившему ее пылу. Огонь струился по венам, казалось, ее кожа, нагреваясь, источает лучи пробудившейся чувственности. Она перебирала темные пряди его волос и тихо бормотала что-то, опьяненная желанием.

Она языком дотрагивалась до его языка, затем, осмелев, начала исследовать нежную внутреннюю поверхность его губ. Она потерялась в этом удивительном ощущении, время и пространство утратили свое значение. Остались лишь сгущавшаяся вокруг темнота и мужчина, обнимавший ее.

Его руки вдруг разжались. На секунду она замерла в недоумении. Но, когда почувствовала, что его ладонь ложится ей на живот, у нее перехватило дыхание. Он ласково гладил ее нежную кожу, медленно описывая круги, но вот пальцы неумолимо двинулись вниз, к треугольнику, где сходились ее бедра. В тот же миг он, наклонив голову, прижался горячим влажным ртом к ее груди.

Сосок затвердел под его лаской. Она почувствовала, как ее грудь напряглась, и волны наслаждения затопили Пилар. Сердце билось все сильней, ей казалось, что тело стало невыносимо тяжелым. Его прикосновение потрясло ее.

Мускулы живота свело судорогой, она затаила дыхание, не шевелясь и не пытаясь отодвинуться. Пилар чувствовала, как что-то неизъяснимое пульсирует в ней, и хотела узнать, что это такое — заниматься любовью с этим человеком. Она хотела его. Неужели она обманывала себя, выдумывая объяснения, причины и жертвы? Разве это имело значение?

Ее руки вцепились в широкие плечи Рефухио. Она чувствовала, как он силен, его мышцы гибко скользили под ее руками, когда он двигался. Его властность, покорявшая ее, не иссякла за время болезни. Эта аура обволакивала Пилар, странно ослабив ее, и эта слабость вынудила ее безоговорочно сдаться. На карту было поставлено нечто большее, чем просто ее девственность, и она знала об этом.

Она была не из тех, кого можно забыть. Она была не из тех, кто останавливается на полпути. Коснувшись его лица, она прошептала его имя. Он поцеловал ее снова, и она ответила ему, молча обещая все, дарила ему себя, не требуя залогов и клятв.

Рефухио нежно исследовал все изгибы ее тела, неизменно возвращаясь туда, где его ласки были ей наиболее приятны. Она гладила его по груди, нежно дотрагиваясь кончиками пальцев до сосков. Тяжело дыша, он повернулся. Она положила ладонь ему на грудь, ощущая сильное биение его сердца, чувствуя, как тверды его мускулы, броней покрывающие тело. Осмелев, она проворно принялась расстегивать на нем одежду. Выскользнув из нее, он привлек Пилар ближе к себе, положил руку ей на бедро.

Пилар была охвачена пульсирующим жаром, но где-то в глубине души ее мучило беспокойство.

— Это… все… все будет нормально? — сдавленно прошептала она, уткнувшись лицом в его шею.

— Это будет изумительно. — Его голос дрожал от еле сдерживаемого смеха. — Это будет великолепно, чудесно, но никогда не будет «нормально».

— Я имела в виду, ты сможешь…

— Кто может сказать? Но я постараюсь, или ты сможешь сделать из моих кишок вожжи для такого идиота, и я буду просить побережнее относиться ко мне.