Когда я вошла в кухню с полотенцем на голове, одетая в пижаму в горошек, шериф Доусон сидел за кухонным столом. Перед ним стояла открытая банка Пепси и кусок пирога — спасибо маме, неизменной хозяйке. Шериф Доусон был худощав, одет в коричневую униформу, светлые волосы были разделены на пробор и аккуратно зачесаны, ярко-голубые глаза выделялись на загорелом лице, которое говорило о его предпочтении находиться на свежем воздухе. Ему было далеко за тридцать или даже чуть больше сорока, и его недавно переизбрали на должность шерифа. Он нравился людям, а ему нравились лошади. Для жителей нашего округа это было отличной рекомендацией. Не думаю, что он лишится этой работы в ближайшее время. Он с моим отцом обсуждал объездку Лаки, когда я села за стол рядом с миссис Райт. Моисей сидел напротив шерифа, который тотчас начал допрашивать его. Моисей был тихим и сдержанным, и продолжал поглядывать на дверь, будто не мог дождаться момента, чтобы убраться отсюда прочь. Это напомнило мне воскресную школу, и эта мысль почти заставила меня улыбнуться. Беседа продолжалась недолго; Моисей давал самые краткие ответы из всех, что мне когда-либо доводилось слышать.

Он отправился на родео со своей бабушкой. Она тут же с готовностью кивнула. Он пришел посмотреть, как я езжу верхом. Миссис Райт снова кивнула.

Это правда? Эта мысль заставила меня смущенно поежиться и почувствовать тепло в груди. Он продолжал тихим голосом, уточняя только основные детали.

Он припарковался недалеко от загонов с животными. Оставаясь рядом со своим джипом, он пытался решить пойти ему на ярмарку за парочкой корн-догов и карамельным яблоком или просто отправиться домой. Кто-то налетел на него сзади. Он не видел, кто это был. Он решил, что это ковбой. Не так уж полезно, подумала я. Но в любом случае, я бы не смогла ничего добавить к этому описанию. Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Так он обнаружил меня, развязал и довез до дома. Конец.

Затем Моисей пристально посмотрел на шерифа и повторил все те же самые ответы, когда Доусон надавил на него сильнее. Шериф спросил его, почему он припарковался возле загонов, а не на парковке.

Моисей ответил, что не хотел идти пешком.

Шериф хотел знать, почему он не может дать более детальное описание убегающего, человека, который налетел прямо на него.

Моисей сказал, что стоял к нему спиной, и было темно.

Казалось, шериф был обеспокоен и подозрителен, но только не я. Моисей не был тем, кто связал меня. Он был тем, кто меня освободил. И это единственное, что имело для меня значение.

Затем наступила моя очередь. Я тоже изложила свою историю, моя небольшая публика ловила каждое слово. Я сказала шерифу Доусону о том, что думаю, что Терренс Андерсон мог быть тем, кто провернул эту шутку. Это было в высшей степени неудобно, учитывая, что шериф Доусон был дядей Терренса. Но надо отдать ему должное, шериф не подал вида и не стал спорить со мной, и пообещал проверить это. Шериф записал все, что я сказала, и даже сделал несколько снимков следов от веревки на моих запястьях и царапин на лице.

— Что это? Необходимо ли это зафиксировать?

Шериф указал на то место, где копыто Сакетта ударило меня в лоб. Рана была трехнедельной давности и практически зажила, но из-за того, что моя голова была вдавлена в пыльную землю и гравий, это вызвало раздражение.