— Ты видел, куда он убежал? — спросила я, бросив взгляд в сторону поля.

— Нет, — в конце концов ответил он. — Я был слишком занят, наблюдая за твоим падением.

— До этого я немного скакала верхом на нем, — произнесла я в свою защиту. — Мы перепрыгнули два забора.

— Для тебя это нормально?

— Что именно?

— Ездить верхом без седла, мчаться сломя голову на лошади, которая явно не хочет, чтобы ее объезжали.

— Он дал мне свою голову. Я посчитала, что он готов. Я ошиблась.

— Дал свою голову?

— Да. Не важно. Это конный термин. Когда лошадь позволяет контролировать свою голову, тяни ее, чтобы контролировать тело, двигайся в этом направлении и все, она — твоя. Но Лаки никто не объезжал. Необходимо еще немного времени, чтобы добиться его расположения.

Моисей сжал губы и насмешливо приподнял брови, и на минуту я подумала, что он собирается засмеяться. Казалось, я производила на него такой эффект.

— Заткнись, — произнесла я.

Он засмеялся, как я и предполагала.

— Я ничего не сказал!

— Но ты подумал об этом.

— О чем?

— О чем-то грязном. Я могу видеть это по выражению твоего лица.

— Не-а. Это не грязь. Просто я черный.

— Ха-ха.

— Тебя никогда не скидывали?

Он поднялся на ноги и встал рядом со мной.

— Меня скидывали множество раз, — отрезала я, отвернувшись.

Я начала идти в том направлении, откуда появилась, решив не бродить вокруг в поисках Лаки, а вернуться обратно, взять грузовик и колесить по окрестностям, пока не найду его.

— Это ты пытаешься сделать со мной? Ты хочешь, чтобы я так же, как лошадь, дал тебе свою голову? — он произнес мне вслед.

Я остановилась. Моисей никогда не давал мне много. Я подталкивала его день за днем, неделя за неделей с тех пор, как он разрисовал мою комнату, так же, как я подталкивала Лаки. Лаки приблизился, Моисей — нет.

— Ничего мне от тебя не надо, — солгала я.

— Поэтому ты приносишь мне ланч каждый день, шпионишь за мной и приходишь домой к моей бабушке каждый вечер.

Я почувствовала себя, будто снова падала. Но на этот раз вред был нанесен не моему плечу. Мое сердце болело так, словно я получила удар копытом в грудь.

— Мне не нужна твоя голова, Моисей. Просто я думала, может, тебе необходим друг.

— Я не позволю тебе залезть в мою голову, Джорджия. Ты не захочешь видеть то, что творится в ней.

— Хорошо. Просто прекрасно. Тогда я позволю заглянуть в мою, — произнесла я, поворачиваясь к нему.

Не знаю, куда делась моя гордость. Мне бы следовало плюнуть на него и послать к черту, а не раскланиваться перед ним.

— Что-то мне подсказывает, что в твоей голове ничего нет. Я видел, как тебя ударили и скинули, и думаю, ты вернешься за добавкой, как только найдешь свою лошадь.

— Пошел ты в задницу, Моисей.

— Это первая сказанная тобой вещь, которая меня заинтересовала.

Я ахнула от изумления, и он рассмеялся. Снова. Я знала, что он пытался рассердить меня и заставить убежать в слезах. Но я была не из плакс. Он был прав лишь в одном. Я могу получить удар и быть сброшенной, но я вернусь за добавкой.

Поэтому я сделала то, что до этого никогда не совершала. Я развернулась и пошла обратно в его сторону, взяла в ладони его лицо и жестко поцеловала. Возможно, это был самый худший поцелуй в истории злых поцелуев. Это было ужасно. Прежде я никогда никого не целовала, мои губы были сжаты в жесткую линию, глаза крепко зажмурены, а руки также цепко сжимали его лицо, как до этого сжимали гриву Лаки.