|
Я искренне надеялся отсидеться в кустах до темноты — помимо психов и мутантов, ночью по Зоне изредка гуляют люди, припертые к стенке более чем серьезными обстоятельствами. Потому ночью собирался я рвануть на восток, к станции Буряковка и озеру Янтарь, образовавшемуся на месте одного из самых больших пунктов захоронения радиоактивных отходов Зоны. Во время Второго Взрыва просели траншеи, в которые свозилась зараженная техника, и огромная воронка постепенно заполнилась водой. Так образовалось озеро Янтарь, из которого до сих пор торчат крыши кабин грузовиков и экскаваторов. А уж про то, какие подводные твари поселились в тех фонящих радиацией кабинах, лучше умолчать… База ученых, расположившаяся на берегу этого озера, со временем превратилась в одну из наиболее мощных крепостей Зоны. Я надеялся под покровом ночи добраться до нее, продать экзоскелет и разжиться у начальника базы профессора Сахарова более удобной броней вместе с оружием. Но если «монолитовцы» уже прочесывают местность, дела мои плохи. Надо было попытаться сразу после взрыва рвануть в сторону Буряковки. А теперь уже вряд ли получится, тем более без оружия… — И долго ты здесь еще загорать собрался? — раздался у меня над ухом задумчивый голос. — Там, к твоему сведению, «монолитовцы» местность прочесывают. Проклятый шлем! От рева его динамика до сих пор звон в ушах стоит, за которым я и не услышал шагов Шрама. Хотя это, понятное дело, не оправдание. Наверно, все было написано на моем лице, потому что наемник протянул мне мой автомат, оставленный в Толстом лесу, и сказал: — В этом панцире не слышно ни хрена, сам бегал, знаю. Поэтому бери ствол и погнали, пока фанатики нам пятки «Шмелями» не поджарили. Уж больно ты их разозлил своим прорывом, исполненным, кстати, отменно. Честно говоря, даже я бы не додумался до такого. «Интересно, с чего бы это он такой добрый?» — подумал я. Но особенно раздумывать было некогда, поэтому я забрал свой АК вместе с сумкой, набитой пустыми и полными магазинами. Пустых вроде должно быть больше, чем полных, но сумка приятно оттягивала руку, лишенную брони. На бегу я проверил магазины — так и есть, Валерьян позаботился и набил их трофейными патронами под завязку. И на том спасибо. Не сговариваясь, мы бежали со Шрамом вдоль оврага на восток, к Янтарю. Расстояние немаленькое, а чертова броня вдвое сокращает скорость передвижения. Тем более что батарея, от которой работают механические мускулы, разряжена на три четверти… Правда, те, кто бежали за нами, передвигались ненамного быстрее. Обернувшись назад, я увидел мелькающие за кустами фигуры, облаченные преимущественно в тяжелые экзоскелеты. Но были среди них и те, кто бежал впереди и намного быстрее. — Шестеро в легких брониках, на пулю напрашиваются, — бросил на бегу Шрам. И остановился. — Беги, я их встречу, а потом тебя догоню. После чего скользнул в неглубокую ложбину, мгновенно изготовив к стрельбе свой «Винторез». Спорить было бессмысленно, потому я, не снижая хода, припустил по старому маршруту, стараясь выжать из экзоскелета максимум. Позади раздался первый еле слышный хлопок «Винтореза», и ветер, дующий мне в спину, донес до меня крик боли, который не смог заглушить даже бронированный шлем. Шрам хорошо знал свое дело, не убив первого легконогого «монолитовца», — орущий от боли товарищ гарантированно демотивирует подразделение, даже если оно состоит из убежденных фанатиков, не имеющих привычки оказывать помощь раненым. |
