— Вот же дура: сын — добытчик, а ты пьянь! И не стыдно тебе? Пойдет по твоим стопам — тебе понравится?

— В смысле? — не поняла спьяну.

— Пить станет с тобой на пару, вот в каком смысле. Тебе понравится?

— Чего это он пить станет? Сразу прямо и пить…

Она оскорбилась! Нет, ну вы видали?

— А того, что яблочко от яблоньки — сама знаешь. Он каждый день видит тебя, пьяную, немытую, вонючую. Не запьешь с такой радости, а? Как думаешь?

Она вдруг потупила взгляд и, покачиваясь, молчала минуты три. Потом с тяжелым вздохом оторвала руки от притолоки и провела ладонями по лицу, будто умывалась.

— Ты меня, мент, не воспитывай, самой тошно. А как бросишь? То мужик бутылку принесет, то друганы его. Соблазн это называется. Понял?

— Это не соблазн называется, это называется алкоголизм. И его лечить надо. Ты хоть знаешь, что твой Витек курит? А ему сколько лет?

— Курит? — протянула она, и заплывшие глаза странно вытаращились на Воронова. — Не врешь?

— Зачем я буду врать? Потому и нашли месяц назад женщину на пустыре, что с сигаретками там шкерились.

— Вот сволота, а! А мне: «Мам, я даже не пробовал»! Как вот его воспитывать, если он врет постоянно? — со слезой воскликнула она.

— Личным примером, — произнес Воронов почти по слогам. Убрал ногу от двери, пошел к лестнице. Оттуда крикнул еще раз: — Только личным примером!

Витек в самом деле торчал у овощного. Сидел на бетонных ступеньках перед служебным входом. У ног валялся объемистый пакет.

— Здорово, Витек, — осторожно улыбнулся Воронов и резко сократил расстояние: боялся, что пацан даст деру. — Как жизнь молодая?

— Нормально, — буркнул тот и резво наступил на окурок — заметал следы.

— Чего там? — кивнул на пакет Воронов. — Овощи-фрукты?

— Ага. Хлеб еще. Уронили с лотка сразу три батона здесь за углом. — Витек довольно улыбнулся. — Они даже не испачкались совсем. Над огнем подержи — все микробы сдохнут. Просто в пыль упали и лежат, а я подобрал.

— А ты все подбираешь, что плохо лежит, так?

Воронов поставил ногу на нижнюю ступеньку, так что если бы пацан вздумал сорваться с места, сразу бы споткнулся. Второй ногой подпер пакет с трофеями, их Витек точно не бросит. Тот наконец понял, что попал в западню — перестал дергаться и стрелять глазами.

— Не все я подбираю, — забубнил Витек, — чего сразу все? Хлеб, говорю, упал.

Похлопал себя по карманам, достал надломленную сигарету, вставил в рот и поднес зажигалку. Этого Воронов стерпеть уже не мог. Да этот Витек чуть старше его Данилки! Разве он может представить сына дымящим?

— Я тебе покурю! — выдернул он сигарету прямо у шкета изо рта. — Курилка нашелся! Следом за стакан возьмешься?

— Чего сразу за стакан? — Витек с сожалением проследил за сигаретой, которая исчезла под каблуком Воронова.

— А так все начинается, Витя. Сначала сигаретка, потом стакан, потом вещь украсть — пара пустяков.

Он это просто так сказал, без задней мысли. И тут же понял, что попал. Взгляд Витька заметался — со стены на землю, с земли на кусты, с пакета на ботинки Воронова.

— Какую вещь? — Голос у пацана размяк от перепуга.

— Ту самую, которую вы втроем скрыли от следствия, — шел уже напролом Воронов, хотя не был уверен ни в чем.