Я взглянул на Лешу с теплой улыбкой. Он нормальный человек, типичный представитель современного общества, где законы соблюдают лишь самые бесправные, где правосудие вершат сила и деньги, а верить в справедливость может только идиот. Чему я удивляюсь? Леша нормально отреагировал — как можно быстрее спрятаться, затаиться, а не искать защиты у власти, не добиваться правосудия. Я прекрасно его понял и все-таки спросил:

— Леша, а почему я должен прятаться, если никого не убивал?

Он посмотрел на меня как-то странно, словно вдруг сам удивился тому, что предложил мне.

— Видишь ли, — медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, произнес он. — Сейчас такие времена, такие люди. У преступников огромные возможности. И если тебя решили подставить, и продумали весь сценарий, и вложили в это дело деньги, и воспользовались связями, то так просто ты уже не выпутаешься. Ты попытаешься защититься, но только навесишь на себя новые улики.

— Если я сбегу, Леша, то это будет первой серьезной уликой, — ответил я.

— Возможно. Но ты сохранишь себе свободу и не вляпаешься в новую историю.

— Ты говоришь так, будто меня должны арестовать в самое ближайшее время. Но на основании чего? Отпечатков моих на яхте нет. Никто не видел меня на острове…

Неожиданно я поймал себя на мысли, что оправдываюсь перед Лешей, доказываю ему свою невиновность.

— Откуда ты сейчас можешь знать, какие еще улики против тебя сфабрикованы? — вкрадчиво спросил Леша. По-моему, грог крепко дал ему по мозгам, и мой рыжебородый анестезиолог стал агрессивным.

— Что значит — еще?

— Ладно! — махнул рукой Леша, уходя от ответа. — Отложим разговор до завтра. Умираю — хочу спать.

— Нет-нет! — Я взял его за локоть. — Договаривай до конца. Какие улики ты имел в виду?

— Кирилл, наш разговор теряет всякий смысл.

— И все-таки! — Я еще крепче сжал его локоть. — Раз сказал «а», то скажи и «б».

— Ты все равно меня не послушаешься.

— Но я приму к сведению твой совет.

— Ну, хорошо! — кивнул Леша. — Только отпусти мою руку. Мне больно, а наркоза с собой нет.

— Сначала ты скажи, какие улики имел в виду.

— По-моему, ты сильно пьян.

— Это тебе так кажется.

— Я имел в виду лодку.

Я разжал пальцы, тараща глаза на Лешу.

— А с чего ты взял, что лодка — это улика? Ведь Моргун, если я тебя правильно понял, объяснил пограничникам, что лодку сорвало с пирса.

— Объяснить он, конечно, объяснил, но не надо считать пограничников дураками. Когда далеко от берега находят лодку или, скажем, катер без людей — дело серьезное. Они, не афишируя, могли снять отпечатки пальцев с рукояток весел, найти под скамейками какие-нибудь вещественные доказательства… Ты не оставлял в лодке никаких вещей?

Я отрицательно покачал головой.

— Но мог случайно обронить пуговицу или расческу?

— Не мог, Леша! Не мог! — Я снова начал заводиться.