– Я буду приходить помогать тебе. Мне ведь нечего делать, и обожатель мой в отсутствии. Но я надеюсь достать тебе еще помощниц, – объявила, подумав, Уржани.

Затем начался обход подруг, так неожиданно сделавшихся жертвами женитьбенных затей Абрасака.

Раньше других посетила она Ситу и с присущей ей убедительностью пристыдила ту, напомнив ей основы магической школы, где она получила свое воспитание.

– К чему послужили все наставления и примеры, словом, уяснение законов, ведущих нас по пути восхождения, если в первом же испытании в тебе рушится все доброе, и из недр души твоей восстают дурные и низменные чувства, которые я считала уже побежденными, и которые разрушают в тебе гармонию и ослепляют тебя на единственном пути, достойном женщины, достигшей порога высшего посвящения.

Хотя Уржани и признала, что постигшая Ситу участь тяжела, но испытание это было наложено на нее, очевидно, высшей волей, и от нее самой зависело обратить его в миссию.

Воспитать, облагородить, просветить человека, с которым ты связана, заставить его подняться на твой уровень, а не самой опускаться до его недостатков – вот достойное поприще для благодарного труда женщины. А великие маги одобрят, несомненно, и благословят подобное назначение, добросовестно выполненное, и затем в свое время благословят священным обрядом союз, заключенный хотя и в исключительных условиях, но озаренный и очищенный совместной работой совершенствования.

Подобные речи, несколько изменявшиеся сообразно с обстоятельствами, не преминули оказать свое воздействие: накипь душевная, вызванная отчаянием, стыдом и ропотом, понемногу таяла, и Уржани с радостью замечала, что в измученных сердцах пробуждалась покорность судьбе и добрые намерения. Кроме того, молодые женщины согласились поочередно помогать Авани в храме.

На следующий день сиявший от радости Д'Игомер, пришел благодарить Уржани. Он объяснился с Ситой; та была спокойна, сговорчива, и он надеялся на скорое установление между ними полного согласия.

С этой поры Уржани приступила к многосторонней деятельности и, помимо роли миротворца в домах подруг, помогала Авани. Познакомившись в храме со многими великанами и быстро изучив их язык, она начала посещать их как в городе, так и в ближайших селениях; дикари оказывали ей почтение, и хотя боялись, но безропотно повиновались ей, принимая Уржани как сестру «богини».

Более всего Уржани занялась женщинами и детьми. Она показала им, как плести корзины, передники, веревки и обучила другим несложным ремеслам. Наибольшим же успехом пользовалось искусство делать разные украшения для головы, шеи и рук из перьев убитых птиц и разноцветных камней. Несмотря на отвратительное безобразие дикарей, стремление нравиться зародилось в их девственных душах, и мужчины наряжались не менее охотно, чем женщины.

Послеобеденное время Уржани и Авани проводили вместе, стараясь в долгих беседах коротать грустное время изгнания и заглушать тоску по божественному городу. Различные случайные события доказывали им, что они – не забыты. Так, например, они нашли однажды в своей комнате запас платья, несколько магических приборов и краткое наставление, каким путем вести свои работы.

Между тем Абрасак еще отсутствовал, но Уржани часто говорила о нем с Авани, и обе сожалели о том, что исполинская энергия этого человека и его мощный ум направлены в плохую сторону, а дурные наклонности подогреваются нечистой и бесцельной страстью.

Наконец он вернулся с обоими своими спутниками, видимо, очень довольный результатами поездки.

Он рассказал д'Игомеру, что виденные им великаны гораздо противнее и страшнее здешних их «обезьян»; это были в полном смысле слова чудовища. Снабжены они длинными хвостами, короткими и толстыми конечностями наподобие лап с когтями; а у мужчин есть даже рога. Ходят они зачастую на четвереньках и, встав на ноги, оказываются невероятного роста, а опираются на вырванные с корнем деревья.