Однажды Лоренц сильно засиделся, работая над какой-то своей книгой, и совсем позабыл впустить Мартину в дом. Уже стемнело, когда он все-таки вспомнил о своей воспитаннице. Вспомнил, поспешил к двери, открыл ее, и перепуганная насмерть Мартина как ошпаренная вбежала в комнату. Гусыня бросилась прямиком к лестнице, взбежала с разбегу аж на пятую ступень… И тут произошло нечто! Мартина вдруг остановилась как вкопанная, вытянула шею (что типично для гусей при сильном испуге) и, приготовившись к бегству, расправила крылья. Кроме того, она издала предупреждающий крик и едва не взлетела! Что случилось?! Лоренц был в шоке, но происшедшее дальше и вовсе повергло его в настоящий исследовательский транс.

Мартина секунду помедлила, потом повернулась и быстро-быстро спустилась на пять ступеней вниз. Далее, словно бы выполняя какую-то чрезвычайно важную миссию, она пробежала весь первоначальный путь до окна, покрутилась там (причем был вечер, а потому окно было темным!), развернулась и отправилась обратно к лестнице, где опять, поднявшись на пятую ступень, оглянулась кругом, встряхнулась и произвела принятое у серых гусей движение приветствия. «Я едва верил своим глазам! – пишет К. Лоренц. – У меня не было никаких сомнений, как истолковать описанное происшествие: привычка превратилась в обычай, который гусыня не могла нарушить без страха». Вот вам и гениальное научное открытие, сделанное, как говорится, почти на ровном месте, если, конечно, не считать лестницы. Почти Архимед!

Но шутки в сторону. К. Лоренц представил нам замечательную иллюстрацию работы инстинкта самосохранения, защищающего животного от неизвестности, за которой, кто знает, может скрываться чудовищная опасность. Иными словами, нарушение привычной формы поведения вызывает в нас негативные эмоции, чтобы мы не отступали с «проторенной дороги».

Приметы и предрассудки.

Именно благодаря этому механизму, который К. Лоренц описал на своей гусыне, перелетные птицы умудряются совершать свои длительные вояжи с севера на юг и обратно, никогда не сбиваясь с дороги. На маршруте их держит страх, любое отклонение с трассы неизбежно его вызовет и заставит птиц вернуться на прежнюю траекторию.

Но что там птицы! Вспомните себя, какое чувство испытываете вы, когда стучите по дереву, чтобы не накликать беду, когда плюете через левое плечо, встретившись с черной кошкой, когда смотритесь в зеркало, вынужденные вернуться домой, позабыв там какую-то вещь. Вспомнили? Это чувство страха, страха, возникающего при нарушении привычного стереотипа поведения.

Нарушение динамического стереотипа.

Иван Петрович Павлов, которого в одном из нашумевших современных романов автор назвал «небесным Павловым», рассказал о феномене динамического стереотипа столько, что на столетие могло бы хватить. Именно он сформулировал и основное интересующее нас здесь положение: при всяком нарушении привычного стереотипа поведения животное испытывает целый перечень негативных эмоций (и в первую очередь – страх), а при возобновлении этого стереотипа, напротив, испытывает эмоции положительные (радость или удовлетворение).

В нашей с вами жизни тому множество примеров. Вспомните замечательное чувство тихой радости, когда вы возвращаетесь в когда-то дорогие вам места. Да, знаменитое и крайне приятное чувство милой ностальгии есть результат возобновления прежнего стереотипа поведения, которое, разумеется, сопровождается положительными эмоциями. Или возьмем другой пример. Всякий раз, когда наша жизнь совершает свой очередной крутой вираж, наша психическая организация переживает жесточайший стресс, возникает сильнейшее нервно-психическое напряжение, выражающееся, как правило, чувством смутной, а то и явной тревоги, способной привести даже к тяжелейшему нервному срыву.