— Что ж, хотя бы на том спасибо. — Голос Мака прозвучал крайне сухо. — Каково состояние Алана?

— Я бы сказал, что вполне приличное. Признаков сильного внутреннего кровотечения нет. Операция плюс антибиотики — и он встанет на ноги.

— Да. Тем не менее, он выйдет из строя на несколько недель, а то и месяцев. А Джин мертва. Что случилось? У тебя дрогнула рука?

— Не думаю, сэр. Джин вдруг громко вздохнула и скрючилась. Я подхватил ее и опустил на пол, но она уже была мертва.

— Сердце у нее было в порядке. Доктор Перри проверял се самым тщательным образом. Джин никогда не жаловалась на здоровье. В физическом плане с ней вес было нормально.

— А в психологическом?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она казалась запуганной, — сказал я. — Похоже, ей вес здорово надоело. Ей было противно смотреть в зеркало и видеть испитую физиономию. Ее приводила в ужас одна мысль о том, что, посмотревшись в зеркало в следующий раз, она увидит уже не только испитую, но и здорово избитую физиономию. Что же касается последующей части плана... мне кажется, она просто старалась отгонять от себя эти мысли.

— Доктор Кляйн тоже смотрел ее и сказал, что все в порядке.

— Какой Кляйн — наш новый психиатр? Сколько их уже прошло, этих мозгоправов? У меня нет медицинского образования, сэр, но я в состоянии отличить запуганную и уставшую женщину от нормальной.

— Джин была хорошим агентом и прекрасной актрисой, — холодно произнес Мак. — Она играла эту роль. Что ты пытаешься доказать, Эрик? Что ты не виноват в ее смерти? Что она умерла от страха?

Моя рука стиснула телефонную трубку. Я не имел права выходить из себя. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

— Нет, сэр, — ответил я. — Конечно, я несу ответственность за случившееся. Только я не верю, что мог ударить ее слишком сильно. И я не думаю, что моя рука дрогнула. Я хочу, чтобы вы провели расследование.

— Разумеется, мы проведем самое тщательное расследование. Как только уладим все формальности с местными властями и убедимся, что не поднимется ненужная шумиха. Мне уже сказали, что будет вскрытие. Я постараюсь получить копию отчета. Но факт в том, что по твоей вине Джин мертва, а Алан серьезно ранен. Два агента выведены из игры за одну ночь, Эрик. Я даже не помню, когда нашим врагам удавалось подобное.

— Вы правы, сэр, — сказал я. — Лучше мне было бы поехать в Техас.

В ту же минуту, как я произнес эту фразу, намереваясь всего-навсего сказать что-нибудь приличествующее моменту, я понял, что совершил ошибку. Я ощущал это даже по напряжению наступившего молчания.

— Понимаю, — наконец ответил Мак. — Понимаю. Так, значит, тебе кажется, Эрик. Что ж, это совпадает с выводами доктора Кляйна. Когда агент допускает серьезную ошибку, мы тут же, насколько тебе известно, анализируем его досье. Как только мне позвонили из Чикаго, я сразу связался с доктором Кляйном.

Я сказал:

— Я признаю свою вину, сэр. У меня и выхода другого нет — ведь Джин мертва. А с моим досье все в порядке, сэр.

— Не совсем, Эрик. С тех пор, как ты несколько лет назад вернулся к нам — после того, как от тебя ушла жена, — ты почти не отдыхал. Усталость — такой диагноз установил доктор Кляйн. Без малейших колебаний.

— К чертям собачьим доктора Кляйна! — процедил я. — Всю войну мы прошли без этих идиотских мозгоправов. Какая еще усталость! Разве я хоть раз просил отпуск? Если не считать последнего раза...

— Вот именно, — перебил меня Мак. — Усталость и подсознательная обида, так сказал доктор Кляйн. А также, как он выразился, комплекс сверхчеловека в мягкой форме. Мне этот термин не по душе, Эрик, но мне приходилось наблюдать, как меняются люди, которым их профессия дозволяет безнаказанно убивать.