Забавно, но я внезапно ощутил небывалый прилив сил. Я посмотрел на съежившуюся Тедди, потом на ее спящего отца и понял, что выхожу из этой игры. Прекрасное ощущение. Я знал, что не стану убивать этого человека, пусть в его неопрятной голове прячутся хоть все тайны мироздания.
Я прекрасно помнил слова Мака о том, как меняются люди, которым в силу их профессии дозволено безнаказанно убивать. Я вспомнил последний вздох, который испустила Джин у меня на руках, вспомнил, с какой легкостью засадил нож в живот Алану по самую рукоятку, как едва не прострелил голову юному Оркатту. Мак был прав. Как, впрочем, и Кляйн, великий мозгоправ. Пора мне уже завязывать, черт побери, с этой мышиной возней...
Но прежде всего нужно выбраться из мышеловки, в которой мы оказались. Я внимательно осмотрел разводной ключ. Не первой свежести, но в рабочем состоянии. Я снял с себя ремень. Квадратная пряжка могла бы быть и покрупнее, но Петрони не отличался пристрастием ко всякой ковбойской мишуре. Впрочем, под кожаной оболочкой пряжки скрывалась полоска закаленной стали с острыми краями — так, на всякий случай. Я сдернул пряжку с ремня и извлек из-под кожи стальную полоску. Воткнул в специальную прорезь карандаш из пиджака Петрони и — получилась вполне приличная отвертка. Тедди благоговейно взирала на мои манипуляции, словно ожидая, что я вот-вот извлеку откуда-нибудь карманный гранатомет или миниатюрный радиопередатчик. Признаться, ее пристальное внимание меня несколько раздражало. Все-таки умом девчонка не отличалась; в противном случае спросила бы, почему я не проделал все это еще пару часов назад.
— Посматривай в иллюминатор и, если сумеешь, слушай, что творится за дверью, — приказал я. — Что-нибудь увидишь или услышишь — немедленно дай мне знать. Договорились?
— Да, Мэтт, — сказала она, потупив взор, но не шелохнулась, пока я не шагнул к гальюну.
Здоровенный рычаг, служивший для спуска воды, по-прежнему привлекал меня как возможное оружие. Чтобы отодрать его от сложного водосливного устройства, требовалось отвинтить два закрашенных винта довольно внушительного вида. Мне потребовалось на это десять минут, по истечении которых в моих руках оказался отрезок стальной трубки длиной в два фута с блестящим медным набалдашником.
К другим достижениям следовало отнести ободранные в кровь костяшки пальцев и приступ морской болезни:
Тедди заблевала весь пол в гальюне, что в сочетании с усилившейся качкой никак не способствовало улучшению моего самочувствия.
Когда я возвратился в каюту, Тедди стояла у самой двери, держась за ручку — крен, по моей прикидке, составлял градусов сорок пять. Увидев в моей руке стальную трубу, она открыла рот, чтобы что-то спросить, но я жестом остановил ее.
— Какие новости? — спросил я, перекрывая голосом грохот двигателя. — Что вытворяет наш шкипер — почему мы плывем почти вниз головой?
— Она, похоже, выставила все паруса, — выкрикнула в ответ Тедди. — Очевидно, мы приближаемся к протоке. Если она, конечно, найдет ее.
— Если же не найдет, то скоро здесь станет довольно мокро, да? — хмыкнул я. — Послушай, я попытаюсь приоткрыть эту дверку. Когда увидишь щель, просунь в нее разводной ключ и держи. Вот, держи. — Я протянул ей инструмент. — Если опять попробуешь на меня напасть, я тебя размажу по стенке. Обещаю, что будет именно так.
Тедди вдруг хихикнула. Мордашка стала лукавой.
— Хорошо. Объявляю перемирие, Мэтт!
— Что?
— За дверью кто-то есть. Там охранник. Я только что слышала, как он кашлянул. Пару минут назад я тоже что-то слышала, но решила, что мне показалось.
Я бросил на нее быстрый взгляд и в свою очередь приложил ухо к двери. Вскоре я тоже услышал его — он чиркнул спичкой. Закурил, должно быть. Я попытался прикинуть, как давно он там торчал и сколько успел услышать. |