Но Ирма ни на что не отвлекалась. Она внимательно смотрела на свои часы. Старик тряс ей ладонь, цепочка наручников раздражающе звенела с каждым его взмахом, и вдруг его пальцы скользнули вверх по ее запястью. Движение было быстрым, однако заметным.

– Я же говорил, кандалы помешают.

– Ничего-ничего, продолжайте!

Не переставая греметь, старик с поразительной ловкостью двумя пальцами расстегнул застежку браслета, и часы упали в подставленную ладонь.

– Оп-ля!

Он протянул перед собой два сжатых кулака, словно предлагая угадать, в какой руке.

– В другую вы точно не успели их переложить! – уверенно сказала Ирма, хлопая по левому.

Старик с улыбкой разжал пальцы, и на ладони блеснули золотые часы.

– Поздравляю! Кстати, вас не так-то легко облапошить. Вы внимательны!

– Профессия обязывает, – сказала Ирма с улыбкой, которая тщетно пыталась из самодовольной прикинуться скромной. – Писатель должен быть наблюдательным. Правда жизни!

Она вновь застегнула часы на запястье и сунула блокнот в карман.

– Мне нужно уехать по делам. А вы пока решите, что будете рассказывать, когда я вернусь. Чарли, пойдем!

Гройс сидел на кровати, прислушиваясь. Когда шаги за дверью стихли, он скосил глаза на свою правую руку, которую так и держал сжатой в кулак.

– Что я тебе сказал? – пробормотал старик, отгибая мизинец. – Всегда обращай внимание на звуки. – Отогнул безымянный. – А когда обратишь, посмотри в другую сторону. – Он разжал указательный и средний. – Потому что где шумят, там обманывают.

Гройс еле слышно позвенел цепочкой. Пока он отвлекал Ирму звоном и фокусом с наручными часами, его правая рука не просто похлопывала ее по плечу. В разжатом кулаке лежала брошь с янтарными ягодами и листьями, которую старик незаметно отцепил от ее платья.

– Вот как выглядит настоящая качественная работа, – пробормотал он. – А теперь займемся наручниками.

Люки оказались закрыты. Сергей поговорил с продавцом фруктов, вспомнившим Гройса, затем получил от владельца салона свадебной моды разрешение посмотреть записи с их камеры наблюдения, но это не приблизило его к разгадке, куда же делся Михаил Степанович. В одиннадцать тридцать он мелькнул на камере: высокий элегантный старик в костюме и легкой шляпе, неторопливо шествовавший мимо салона. Но в двенадцать он в кафе не появился. От нужного дома его отделяло три квартала; значит, предстояло прочесать их в поисках свидетелей.

Сергей Бабкин много лет работал оперативником. Он не рассчитывал на быстрый результат. Просто начинай с самого простого, говорил он себе, пока Макар развлекается, придумывая самые немыслимые версии.

С Илюшиным Сергея связывали семь лет совместных расследований. Когда-то их свел вместе случай. Макар Илюшин, уже тогда занимавшийся частным сыском, посмотрел, как работает Бабкин, и предложил ему место своего помощника. С тех пор бывали времена, когда Сергей радовался своему решению, и времена, когда он проклинал себя за то, что поддался уговорам Илюшина, но ни одной минуты – когда ему было бы скучно.

В кармане загудел телефон.

– Я возле квартиры Гройса, – сказал Макар. – Как успехи?

Бабкин коротко отчитался.

– Приходи сюда, – потребовал Илюшин.

Верман и Дворкин, забив тревогу, первым делом написали заявление и получили разрешение на вскрытие квартиры. Они опасались наткнуться на труп, однако дом был пуст. В присутствии участкового и двух понятых ювелирам было не до того, чтобы рыться в вещах Гройса.