Дима стал соучастником похищения Саши. Те часы, которые Яр не знал, где находится тогда еще не жена, но уже любимая, стали худшими в его жизни. Страх потерять ее — тем страхом, который не искоренит из сердца уже ничего, а осознание того, что ко всему этому кошмару причастен Дима — фундаментом для жажды найти друга. Не просто найти, найти и сделать так, чтобы он больше никогда не смог представить угрозу Саше, Лизе, его миру — его семье.

Он жил с такими мыслями три долгих года, и Саша не могла этого не замечать. Требовала поклясться, что он не будет искать встречи с Ермоловым. Сотни и тысячи раз говорила, что давно простила неудавшегося похитителя, уверяла, что с такой охраной, какой обеспечил жену и дочь Самарский, даже муха не пролетит незамеченной. Он делал вид, что верит, думает так же, а сам… Продолжал искать. Однажды, об этом проговорился Артем, начальник охраны Самарского, когда‑то Саша сама случайно нашла документы, фотографии, свидетельствующие о продолжающихся поисках. Из каждого этого случая вырастал скандал. Скандал, спровоцированный ее страхом и его упрямством. И оба эти чувства были так сильны, что победителя в споре определить так и не получилось.

— Да, — его односкладные, прямые ответы выводили куда больше, чем возможная ложь.

Саша резко остановилась, сжимая руки в кулаках. Хорошо, что Лизы нет дома. Меньше всего Самарская хотела, чтоб такой ее видела дочь. Щеки пылали от гнева и бессилия, голос предательски дрожал, грозя перейти на крик.

— Я же просила… — получилось предельно тихо. Она сдержалась из последних сил. Сдержалась от крика, от грубости, даже от слез.

— Что ты просила, Саша? Понять и простить? Я пойму, обязательно пойму, когда найду и буду убежден, что он никогда больше не появится в нашей жизни. И прощу, когда он получит по заслугам. Это не обсуждается, — еще минуту тому будто уставший, Яр резко поднялся с дивана, меняясь ролями — теперь все было как всегда — он подавлял ее волю одним своим присутствием и этим вечным «я так сказал».

— Не обсуждается? — Саша вскинула подбородок, бросая злой взгляд на мужа. Может, когда‑то, пребывая в статусе заложницы, она согласилась бы с такой формулировкой, ведь знала — с ним легче согласиться, чем сдвинуть скалу с места, но не теперь. Он хотел защитить ее и дочь, защитить свою семью, но проблема в том, что Саша хотела того же. Хотела защитить его.

— Ты хочешь ссоры?

— А мы уже ссоримся, Самарский, не заметил?

— Я не ссорюсь, Саша, я просто объясняю, что есть вещи, которые я обязан делать. Я обязан защищать вас, а потому…

— Потому рвешься на рожон? Он способен на все, Ярослав! На все! Был способен тогда и способен сейчас!

— Именно поэтому, я не могу позволить, чтобы он ходил где‑то рядом.

С уст Саши сорвался нервный смешок. Нет, в его словах не было ничего смешного, все было наоборот — они звучали слишком страшно.

— И что ты сделаешь?

— Найду…

— Это я слышала уже миллион раз, что потом? Найдешь и что? Убьешь? Ты хоть представляешь, что собираешься сделать с ним после того, как найдешь? Или так далеко ты не заглядывал?

— Саша…

— Молчи! — голос все же сорвался. — Молчи и слушай, Ярослав, — сделав вдох, Саша попыталась придать голосу уверенности. — Если ты дорожишь тем… Тем, что у нас есть… Ты никогда, слышишь? Никогда не будешь искать Диму! Если я хоть что‑то значу для тебя, ты выбросишь это из головы, и мы будем жить, как жили.

— А если нет? — Ярослав слушал ее молча, вот только лицо с каждым словом каменело все больше. Он не любил условий.