– Ну, скоро он будет в состоянии закупить себе целое приданое, – весело заговорил Адриен. – Он получает такие гонорары, скажу вам!..

– По правде сказать, мне он не показался человеком, который бы вел борьбу за существование, – сказала Сара. – Он довольно пассивен, как раз такой тип человека, которому если не вполне все надоело, то, во всяком случае, он уже ко всему привык и относится равнодушно. Впрочем, я вспоминаю теперь, он все же как будто недоволен своим существованием.

Дверь открылась, и вошел Жюльен Гиз.

Сара подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Маркиз де Клев добродушно засмеялся и вышел вместе с женой из ложи, чтобы повидать своих знакомых во время антракта.

Сара и Жюльен остались одни.

– Я счастлив, что так скоро мог снова увидеть вас, – сказал он, понизив голос.

– Меня очень нетрудно увидеть, мосье Гиз, уверяю вас, – машинально ответила Сара.

– Значит, я неверно прочел тайну ваших глаз?

Не существует такой женщины, которая могла бы противостоять лести, заключающейся в первом проявлении интереса к ней человека, который ею восхищается. Чувство тоски, овладевшее Сарой, несколько смягчилось, когда она заговорила с ним.

– Ну, так вы должны теперь докончить то, что начали говорить мне, – сказала она.

– Я сообщил вам сделанный мною вывод, что к вам приблизиться нелегко, – ответил он.

Всегда приятно чувствовать себя существом незаурядным, а в словах, сказанных им, заключался именно такой смысл.

– Почему вы так думаете? – спросила она, пристально взглянув в его лицо.

Он отвечал не улыбнувшись и без всякой лести:

– Потому что мне кажется, что вы были несчастны и с тех пор боитесь оставлять открытой какую-нибудь дверь, через которую мог бы войти посторонний гость. Только те, кто действительно страдал, плотно запирают свою дверь, но у большинства людей, как мужчин, так и женщин, это является лишь провокацией. Человек всегда воображает, что ему нужно именно то, чего он не может получить, – в этом и заключается привлекательность этой закрытой двери для большинства людей.

– Какое жалкое удовольствие, – воскликнула она, – исследовать так подробно и так тщательно человеческую натуру, так беспощадно рассекать ее, анализировать мысли и эмоции людей только для того, чтобы увидеть, какими тонкими струнами большинство из нас пользуется, чтобы создавать иллюзию преданности, столько же для собственного спокойствия, сколько и для удовлетворения кого-нибудь другого!

– Я вовсе не такой дерзкий человек, графиня, каким вы желаете меня изобразить.

– Но как надо бояться вас! – прибавила она. – Я никогда не думала раньше, что человеческая душа может быть так обнажена перед адвокатом уголовного суда. Я чувствую теперь, что недостаточно оценивала до сих пор проницательность адвокатского сословия.

Гиз внезапно удивил ее. Он нагнулся вперед, как можно ближе к ней, и, упорно глядя ей в лицо, сказал:

– Знаете ли вы, что я чувствую относительно вас?

Сара отодвинулась и бессознательно раскрыла веер, поставив таким образом между собой и внешним миром тонкий барьер из этой небольшой, ярко окрашенной хрупкой вещи.