Фредрика насторожилась. Прослушивание и отслеживание телефонных разговоров – кропотливый труд, отнимающий много времени. Она знала это по работе в полиции, где когда‑то сама занималась чем‑то подобным. Нелегко бывает понять, как связаны между собой на первый взгляд совершенно разрозненные факты.

– А вы спрашивали об этом самого Келифи? – поинтересовалась Фредрика. – Что он говорит по поводу того контакта и своего участия во французском деле?

– Он утверждает, что купил свой первый мобильник в феврале‑марте две тысячи одиннадцатого года, – ответила Эден. – До того этот номер принадлежал кому‑то другому.

– И вы можете это опровергнуть? – подал голос госсекретарь.

– Нет, но этого и не требуется, – покачала головой Эден. – Он не может назвать ни более‑менее определенное время покупки, ни продавца, ни цену. Очевидно, все это придумано задним числом.

– Так‑так… – вздохнул министр, не скрывавший желания покончить с этим вопросом. – Захария Келифи оправдан судом, а вы хотите лишить его вида на жительство?

– Именно, – подтвердила Эден. – Мы полагаем, того, что вы здесь услышали, достаточно для отзыва его временного вида на жительство. Захария Келифи должен быть задержан для последующей депортации на родину, в Алжир. Так или иначе он фигурировал в трех расследованиях, а один из главных обвиняемых по последнему делу показал на него как на своего сообщника в подготовке теракта.

Министр откинулся на спинку стула:

– И что его ждет в Алжире? Нет ли там препятствий для исполнения подобного решения, если оно будет принято?

– Миграционный суд считает, что препятствий нет. Алжирские спецслужбы не были вовлечены в нашу работу и не имеют собственных причин преследовать Келифи. Опасаться, что он будет убит или подвергнут пыткам, нет никаких оснований.

– А как же угроза, которая стала причиной выдачи вида на жительство? – снова вмешался госсекретарь.

– Уже не актуальна, – ответила Эден. – Отец и брат его бывшей гражданской жены погибли в автокатастрофе. Оставшиеся члены семьи не выказывают намерения мстить Келифи.

Фредрика молчала. То, что рассказывала сейчас Эден, напоминало ей историю из жизни инопланетян.

– А чем живет этот Захария? – поинтересовался министр.

– Работает в клубе.

Фредрика вспомнила портрет Келифи в одной из газет: парень с честным лицом, любимец молодежи. Помогает юным иммигрантам интегрироваться в шведское общество. Свободно говорит по‑шведски и может считаться образцом для подражания во многих отношениях. Такой вот клубный работник, в свободное время помогающий террористам. Фредрика не понимала, как один человек может это совмещать.

– И как будет выглядеть в массмедиа наша почтенная организация? – Министр заерзал так, что ножка стула шаркнула по паркету. – Один раз Захария Келифи был оправдан в зале суда, в другой раз отпущен за недостаточностью улик, тем не менее СЭПО высылает его из страны.

– А что вы предлагаете? – задала встречный вопрос Эден. – Оставить все как есть? Держать его под наблюдением? Сделать лидером парней из предместий с иммиграционным прошлым? О, ему есть на что их вдохновить! Конечно, можно и так. Но и для вас, и для нас это было бы непростительной профессиональной ошибкой. Потому что это наша с вами задача – избавить страну от присутствия людей, представляющих угрозу ее безопасности. – Она тряхнула головой. – Вы знаете, что такое эффект домино? Мы не имеем права так рисковать и должны четко обозначить свою позицию.