—  Пусть сами разберутся, не лезь, не мешай...

   А вахтеру зачем чужие заботы? Дай Бог со своими справиться. И все же любопытство одолевает:

   —  Ну, как там Катя с Женькой, помирятся или нет? Ведь вот уже документы на роспись подали. Заявление почти месяц в ЗАГСе, а эти двое вздумали забрать его и порвать. Никакой росписи, никакой семьи!

   —  Ничего не хочу! И тебя не надо! — заявила Катька на всю общагу. И убежав к себе в комнату, целую неделю не пускала Женьку. А и впустила не для доброго, обозвала так, что парняга на ногах еле устоял. Ладно бы кто из чужих. А тут своя, невеста, почти жена, почти родная, будто мордой в унитаз натыкала при всех.

   Хотя, если говорить по совести, конечно, было за что. Назначил Женька свидание Кате, а сам зашел к друзьям на первый этаж. Сказал невесте, что на десяток минут. Та отпустила. А у ребят сабантуй, веселуха в разгаре. Девки с панели влезли через окна.

   Катька ждала Женьку с полчаса и не выдержала, вошла в комнату. Тот уже бухой, путану тискает, юбку ей на уши задрал, в стрингах малость заблудился:

   —  Что у тебя тут за чертовщина? Никак не развяжу твою авоську! Помоги, черт тебя возьми!

   Отрезвила его хлесткая Катькина пощечина. Женька отлетел к койке. Упал. Услышал, как визжат бабы. Его невеста вцепилась в путану, свалила на пол, топтала, вдавливала в пол каблуками с криком:

   —  Урою суку живьем!

   Путана просила о помощи. Но все вокруг были настолько бухими, что так и не поняли, кому и в чем надо помочь...

   Увидев, как дерутся из-за него девки, Женька закричал испугано:

   —  Девчонки! Хватит махаться! Меня на всех хватит!

   Катька, услышав это многообещающее, бросилась

на Женьку с ногтями. Она исцарапала ему все лицо, порвала на нем рубашку. И если бы ни ребята, опомнившиеся вовремя, самого разнесла бы в клочья.

   Девка била жениха остервенело и не щадила парня. Он не успевал защищаться, оттолкнуть. Катька не только царапала, она кусала, щипала, плевалась, материла, выдергивала пучками волосы из головы. Ее втроем еле оторвали от Женьки и вытолкали в коридор, как бешеную собаку. Она еще рвалась обратно в комнату, но дверь уже была закрыта. Женька долго не мог показаться на улице. Он выглядел так, будто вернулся с войны и вышел из сражения с целой армией.

   Он отлеживался в своей однокомнатной квартире, куда через несколько дней собирался привести Катьку.

   Здесь все было готово к ее приходу. Зал и кухня, даже прихожая, обставлены мебелью не без участия девки. На окнах модные, дорогие гардины, на полу ковровое покрытие, люстру сама девка выбирала.

   Женька, охая и матерясь, смотрит на себя в зеркало, злится, кладет лекарственные примочки. И радуется, что не выбила девка глаза, не откусила нос и уши.

   Как он был рад приходу соседки-старушки. Та пришла попросить в долг деньжат до пенсии. Увидев, что с Женькой случилось, вернулась к себе, вскоре все лицо соседа намазала мазью чистотела и не велела смывать до самого утра. Терять уже было нечего.

   Женька позвонил на работу, сказался больным, ему поверили и человек лег в постель, втайне надеясь, что Катька обязательно навестит его, если ни в обед, то вечером. Ведь должна же понимать, что ему даже за хлебом не выйти в таком виде, а есть хочется... Но девка даже не звонила. Она будто забыла о Женьке. И парню стало обидно.

   —  Ну, хоть сдохни! Даже не спросит, как я тут канаю? Вот стерва! И это будущая жена? Да на хрена нужна, если не став женой, хуже любой зверюги уделала, опозорила перед корешами. С нею, сдвинутой, ни в одной компании появляться нельзя.