Одной из проблем, которые тревожили Анну, было возвращение злополучной броши. Анна потратила немало времени, чтобы сочинить ни для кого не обидное письмо. Не следовало забывать, что Билл и Мэри Освальд были не только родителями ее ученицы, но и родственниками Фрэнка.

Спустя некоторое время Анна получила ответ, в котором многое читалось между строк. Мэри, как и ожидала Анна, понятия не имела о ценности броши. Она объяснила, что Фрэнк сам вызвался купить подарок. Хоуп передавала Анне привет, Билл и Фрэнк желали скорейшего выздоровления.

У Анны было довольно много времени на размышления, и вскоре она пришла к выводу, что совершила ошибку, разойдясь с Гарольдом. Она очень тосковала, не видя его. Теперь, когда ее нервы пришли в норму, для Анны стало очевидным, что необязательно пылать от любви, можно просто получать удовольствие от общения. К тому же ее тело требовало повторения тех сладких минут в постели Гарольда, которые Анна никак не могла забыть. Уверенная, что больше ничего подобного ей не пережить, Анна старалась не думать о Гарольде.

Но однажды ей принесли букет золотистых тюльпанов. На карточке значилось: «От Гарольда». Ни уверений в любви, ни добрых пожеланий.

Тюльпаны оказались первой ласточкой. Вскоре Анна получила от Гарольда посылку с новыми книгами, а через несколько дней — пакет с новыми пластинками. Анна посылала Гарольду коротенькие дружеские записки с благодарностью, втайне глубоко тронутая его вниманием, хотя уже почти распростилась с надеждой когда-либо увидеть его.

В грустные минуты, когда все виделось в черном цвете, Анна думала, что он посылает все это, чтобы загладить свою вину. Но даже и тогда разум напоминал ей, что Гарольд не виноват в аварии, в которую она попала. Анна сама, из упрямства, отказалась остаться ночевать в его доме.

И вот однажды вечером раздался долгожданный звонок.

Анна как раз слушала одну из подаренных Гарольдом пластинок.

— Как чувствуешь себя? — спросил он.

— Спасибо, мне намного лучше. А у тебя как дела?

— Очень занят. На работе с утра до вечера.

Они помолчали.

— Чем сейчас занимаешься? — поинтересовался Гарольд.

— Слушаю записи, которые ты прислал. Ты очень внимателен и заботлив, Гарольд. Мне приятны и дороги твои подарки. Но я, — Анна запнулась, — я не инвалид, так что не стоит старательно опекать меня.

— Твоя воля. Ты отослала брошь? — неожиданно властно спросил Гарольд.

— Да. И, судя по ответному письму, Мэри Освальд понятия не имела о ее ценности. Я предполагаю, что Фрэнк…

— Давай ненадолго забудем о Фрэнке Освальде и о его семействе, — резко оборвал ее Гарольд. — Мне надо кое-что тебе сказать.

Анна затаила дыхание.

— Эй! Ты еще у телефона? — нетерпеливо спросил Гарольд.

— Да. Но ты ничего не говоришь.

— Если ты когда-нибудь передумаешь, скажи.

Анна облегченно выдохнула.

— Если передумаю, то скажу. Но пока я не передумала.

В трубке слышалось только неровное дыхание Гарольда.

— Все равно, Анна, я хотел бы заглянуть ненадолго повидать тебя.

В таком виде — ни за что! — в панике подумала Анна. Она скучала по Гарольду, но хотела — нет, это было просто необходимо — при их встрече выглядеть хотя бы женственно.

— Гарольд, не обижайся, пожалуйста, но…

— Ты не хочешь встречи, — закончил он за нее. — Извини за глупое предложение.

— Гарольд, ты ничего не понимаешь!..

— Понимаю, и слишком хорошо, — с горечью ответил он. — Ладно, мне все ясно.