|
Зная приговор заранее, все они не смогли сдержать слез; судья встала, следом за ней поднялись и трое ее помощников. Удар молотка, заставивший содрогнуться присяжных, и всё, теперь уже всё: охрана поднимает приговоренных с длинной лаковой скамьи, звонко щелкают наручники. Суды Империи Человечества редко выносят смертные приговоры в мирное время. Настолько редко, что об этом, как правило, говорят долго и с ужасом. Десять лет рудников, однако, намного хуже милосердной казни. «Черную десятку» способен выдержать только молодой, хорошо подготовленный человек, обладающий исключительным здоровьем и весьма сбалансированной психикой. Десять лет! – в шахте, в древнем заплатанном скафандре с жестко ограниченной энергетикой, в аду невыносимого двенадцатичасового рабочего дня, при минимально необходимом пайке, – о нет, смерть будет для них милостью. Но что, если придет она не скоро?
Вспомнив приговоренных, Йорг раздраженно дернул щекой. Он знал, что высшая мера мирного времени – вынужденный садизм общества, не до конца уверенного в праведности своей судебной системы. При выявлении судебной ошибки приговоренного к рудникам можно успеть спасти; казненного и кремированного не спасешь. Знал он, увы, и другое – знаменитый маньяк Чэпмен, благополучно просидевший почти всю последнюю войну на рудниках, вышел на волю вполне живым и здоровым, вернулся на родной Орегон и на третий же день зверски изнасиловал 120 летнюю судью своего округа леди Леннон, после чего скрылся, захватив с собой изрядную долю ее офицерского арсенала. Ленноны – правнуки, ясное дело, полицию звать не стали. Подняв местного шерифа, они бросились в погоню и настигли Чэпмена на берегу океана, где тот, зарезав владельца небольшой яхты, готовился к броску на соседний континент. В короткой перестрелке погибли шериф и 19 летняя праправнучка леди Леннон, находившаяся на четвертом месяце беременности. Легкораненый каторжник был привязан к четырем лошадям… Дело капитана Чэпмена, бывшего командира десантной роты, кадету Детерингу вбили в голову накрепко. – Метрополия, – говорил профессор психолог уинг генерал Лесли, – отреагировала на Чэпмена более чем резко. Пресса выставила негодяями именно Леннонов. Во первых, потому, что в погоне принимала участие беременная леди Сесилия, а во вторых, конечно же, из за жестокости казни, которой Ленноны и их соседи подвергли бывшего каторжника. Следует знать, что тяжесть его нового преступления во внимание не принималась… Почему молодая леди Сесилия приняла участие в предприятии своей матери и своих дядьев? Потому что это – Орегон, и поступить иначе она не могла… Вам же, господа мои кадеты, я могу лишь повторить в сотый уже раз: мечу вас учат на тот случай, когда у вас закончатся боеприпасы. И не жалейте, будь я проклят, меча! …Катер пошел на снижение, и Детеринг распахнул глаза. – Отоспался? – лукаво улыбнулся Курт. – Что то вроде… – Йорг вздохнул, потянулся и глянул вниз – на экранах уже посверкивали предвечерним солнцем гелиобатареи фермерских хозяйств дистрикта Уорвик. – Винный край, между прочим, – заметил Гальвес. – Таких коньяков, как здесь, больше нигде не сыщешь. Детеринг кивнул. Пилот легко вышел по приводу на просторную посадочную площадку вербовочного офиса имперских ВКС, и вот шасси катера коснулись рыжеватого, порядком запыленного покрытия. Из невысокой башенки контрольно дистанционного пункта выбрался усатый седой унтер в белой форменной безрукавке и шортах. – Джентльмены… – буркнул он, – его милость ждет вас. – Мы спешили, как могли, – не без сарказма отозвался Детеринг. – Но звездолетами нас пока еще не обеспечили. – Мне идти с тобой? – спросил Гальвес, оставаясь в кабине. – А китель твой где? – Вон, в шкафчике… я ж в наряде, забыл? – Иди, иди… портупею не забудь и постарайся вести себя прилично. |
