Он взял со стойки бурбон и опрокинул его в рот, стараясь не обращать внимания на сильную дрожь в руках.

– Иногда, – пробормотал он, – уважение приходится просто вколачивать в них.

С этими словами он повернулся к монитору и стал ждать результатов второй скачки.

– Хочешь пива? – Моисей сидел у дверей на перевернутой бочке и держал в руке две запотевшие бутылки. Очевидно, он специально дожидался ее.

– Нет. – Келси удостоила его такого же холодного взгляда, каким было пиво в его руках.

– Бери! – Моисей протянул ей откупоренную бутылку. – Я никак не мог найти мою трубку мира.

Сдаваясь, Келси с видимой неохотой взяла пиво. Откровенно говоря, она предпочла бы ему литра четыре холодной воды, однако оказалось, что пиво отлично смывает привкус пота и скопившейся во рту грязи.

Моисей прищурился, разглядев в полутьме свежий синяк на предплечье Келси.

– Сержант укусил? – спросил он.

– Да. Что дальше?

– Ну, Келси, ты же не можешь дуться на меня вечно. Я ведь такой обаятельный мужчина. Келси отпила еще глоток.

– Кто тебе сказал?

– С твоей матерью мое обаяние ни разу не давало осечки, – проворчал Моисей. – Послушай, голубушка, я вздул тебя, потому что думал – ты отлыниваешь. Теперь я вижу, что ты хорошо потрудилась, и говорю тебе об этом прямо. И не только сегодня. По большей части ты работала неплохо.

– По большей части?..

– Угу. Ты быстро учишься и не повторяешь дважды одни и те же ошибки, однако тебе все равно необходим кто-то, кто стоял бы у тебя за спиной. У тебя слишком много характера и слишком мало терпения, но это не великая проблема. Постоянно имея дело то с лошадьми, то с твоей матушкой, я научился с этим справляться.

– С моей… – У Келси отвисла челюсть. – С Наоми?

– Она может быть упряма, как мул, когда ей чего-то втемяшится в голову. Сейчас она взбрыкивает совсем не так часто, как бывало в юности, и я, признаться, порой об этом жалею.

Моисей посмотрел на мыски своих ботинок.

– Чертовски жалею! – повторил он. – И дело не в том, что в тюрьме ее сломали. Просто она сама сильно изменилась. Стала круче, жестче, уверенней в себе, научилась сдерживаться. Я и на тебя-то сегодня бросился скорее из-за Наоми, чем из-за работы.

– Я не понимаю…

– Если ты повернешься к ней спиной сейчас, это убьет ее. Она, понятно, не хотела бы, чтобы я говорил тебе об этом, но я все-таки скажу. Для меня в целом мире нет никого дороже Наоми, и я не хочу, чтобы кто-то снова причинил ей боль.

– Но я не собираюсь бросать ее или поворачиваться к ней спиной! – с горячностью возразила Келси. – Может быть, тебе трудно поверить мне на слово, но я хотела бы, чтобы ты не сомневался во мне. Правда, хотела бы…

– По моему мнению, заслуживает доверия каждый, кто способен почистить лошадь и не сбежать после этого. Увидимся утром.

– Конечно. – Келси пошла было прочь, но остановилась и обернулась через плечо. – Чудесный вечер, Мо.

– Да.

– Многие женщины любят гулять при луне.

– Я об этом слыхал.

– Так вот, в ближайшие два часа лунного света будет более чем достаточно, – объявила Келси и, торжествуя, зашагала дальше к дому. Ей казалось, что она сделала все, что должна была сделать, и теперь у нее была только одна забота – застать Герти в кухне и попросить подогреть что-нибудь вкусненькое, пока она будет наслаждаться горячей ванной.