Она снова встретится с капитаном Типтоном и с Чарльзом Руни. Она поговорит с Герти, с Моисеем и, конечно, с самой Наоми – словом, со всеми, кто имел хотя, бы малейшее отношение к смерти Алека Бредли.

Но этим она займется потом. Через неделю. Пока все ее помыслы были о Бельмонте и о скачках.

Негромко рассмеявшись, она остановилась и подняла взгляд к звездному небу. Да, у нее было все это – и великолепие праздников, и мужество жокеев и лошадей, и пролитый пот, и азарт, и захватывающая красота стремительных двух минут, в которые вложено столько труда, таланта, воли.

Через неделю, пообещала она себе, через неделю это случится, и она увидит Гейба и его трижды венчанного вороного, которые сделают круг почета на ипподроме в Бельмонт-парке.

Из-за угла конюшни вылетел кот. Его длинное серое тело пересекло дорожку со скоростью пули, и Келси вздрогнула от неожиданности. Смущенно посмеиваясь над собственным страхом, она нервно потерла руки и толкнула створку двери.

Дверь конюшни чуть слышно пискнула петлей и отворилась. Внутри царила кромешная темнота, и из нее на Келси пахнуло запахами кожи, лошадей, навоза и притираний. Все эти запахи были ей хорошо знакомы, поэтому она не колеблясь ступила в темноту. Чтобы не тревожить лошадей, Келси решила не включать свет; вместо этого она пошарила по стене, на которой днем видела фонарик. Он сразу попался ей под руки, и Келси щелкнула кнопкой, рассекая надвое плотную тьму. Каблуки ее башмаков застучали по бетонному полу.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как из темноты второго стойла на нее уставились сверкающие желтые глаза. Келси негромко ахнула и чуть не выронила фонарик. Волшебные сказки, подумала она и нервно хихикнула. Хорошо, что Гейб не видит, как она шарахается от прижившихся в конюшне кошек и котов.

У дверей денника Дубля стояла раскладушка, и Келси улыбнулась, снова приходя в хорошее расположение духа. Конечно, конюшня охранялась, но прославленный ипподромный боец нуждался в персональном телохранителе. Ну что же, она не будет беспокоить конюха, решила Келси. Она лишь потихонечку заглянет в стойло и пойдет обратно.

Однако, когда Келси подошла поближе, она с удивлением заметила, что раскладушка пуста. В тревоге она направила луч фонаря на денник. Дубль не спал. Негромко всхрапнув, он ответил ей внимательным взглядом и слегка затанцевал на своих сухих мощных ногах.

– Прости, дружок, – пробормотала Келси. – Наверное, я просто нервничаю. Куда девался твой охранник – вышел покурить или его позвала природа? А как ваши чемоданы, сэр Дубль? Уже собраны?

Засмеявшись, она машинально взялась за дверь денника.

И вздрогнула. Задвижка была не заперта, и дверца стояла открытой дюйма на три.

– О боже! – Раздавшийся за ее спиной шорох заставил Келси резко обернуться и взмахнуть фонарем, словно дубинкой. Но сзади никого не было.

Стараясь унять бешеный шум крови в ушах, она еще раз повела лучом фонаря вдоль прохода, но не заметила ничего подозрительного. Должно быть, это кошки, подумала Келси, мысленно проклиная этих мирных животных, которым почему-то нравилось охотиться по ночам, хотя конюхи щедро их подкармливали.

Но даже самый умный и ловкий кот не смог бы отодвинуть задвижку и открыть дверцу денника. Забыв об осторожности и думая лишь о том, как бы с Дублем не случилось ничего дурного, Келси рванула на себя тяжелую дверь и ринулась в бокс к вороному. Она как раз поворачивалась, чтобы посветить фонарем по углам, когда сильный удар по голове опрокинул Келси.

Последнее, что запечатлелось в сознании Келси, – ослепительная боль за ухом и громкий, пронзительный визг встревоженного жеребца. Потом все куда-то провалилось и перестало существовать.

Чья-то темная фигура метнулась из денника, а испуганный Дубль с храпом поднялся на задние ноги.