Оба кадавра, которым уже не за что было схватиться, тяжело рухнули вниз на каменные обломки.

После этого Глэкену удалось забраться в дверной проем, и здесь он решил немного передохнуть. «Сейчас даже слишком близко», – подумал он, облегченно вздохнув.

Но теперь, по крайней мере, он мог хотя бы предположить, что задумал его давний враг.

Наверное, он решил сбросить его вниз, а потом обрушить на него всю внутреннюю часть башни. Ведь даже если бы эти тонны камней и не убили его до конца, то он по крайней мере лежал бы под ними, как в западне.

«Да, это у него могло получиться», – думал Глэкен, осматривая помещение в поисках очередных трупов, поджидающих своей очереди. И если бы Расалому удался этот план, то потом он использовал бы трупы, чтобы они расчищали каменные обломки, пока меч не окажется на виду. А тогда ему осталось бы только подождать, пока в замке появится какой‑нибудь путник или даже местный житель, которого он без труда смог бы уговорить вынести этот меч из замка. Тем более, что в нем столько золота! Да, такой план вполне мог сработать, но все же Глэкен чувствовал, что на этом коварство Расалома еще не исчерпало себя.

* * *

С замиранием сердца Магда смотрела, как Глэкен исчезает в дверях башни. Ей страстно хотелось броситься вслед за ним и преградить ему путь, не пускать его туда. Но она была нужна отцу – и нужна сейчас больше, чем когда бы то ни было. Она заставляла себя не думать пока о Глэкене, а приложить все силы к тому, чтобы хоть как‑то помочь отцу и облегчить его страдания.

Раны были страшные. Несмотря на все ее усилия остановить кровотечение, багровые струйки не иссякали, и скоро возле отца образовалась большая лужа крови, которая начала уже просачиваться через дощатый настил моста и капать вниз в ров.

Неожиданно отец заморгал и с усилием открыл глаза. Лицо его теперь было бледным, как полотно, и напоминало неподвижную гипсовую маску.

– Магда, – позвал он. Она еле слышала его голос.

– Не надо разговаривать, папа. Береги силы.

– Мне больше нечего беречь... Прости меня...

– Ш‑ш‑ш! – Магда закусила нижнюю губу.

«Нет, он не должен умирать! Я не дам ему умереть!..» – в отчаянии кричала она себе.

– Я должен сказать тебе все сейчас... У меня больше не будет времени.

– Это не...

– Я хочу, чтобы все встало на свои места. Я не хотел сделать тебе больно и не желал зла. Я хочу, чтобы ты знала...

Его голос потонул в страшном грохоте камня, донесшемся изнутри башни. Мост угрожающе затрясся, и Магда увидела клубы пыли, вырвавшиеся из окон второго и третьего этажей. «Глэкен?..» – пронеслось у нее в голове.

– Я был глупцом, – продолжал отец, а голос его делался все слабее. – Я предал нашу веру и все, что было для меня свято – даже собственную дочь! И все из‑за его лжи... И это тоже моя вина – что человек, которого ты полюбила, чуть не погиб.

– Все в порядке, – успокоила его Магда. – Он жив! И сейчас он там, в замке. Он положит конец этому ужасу раз и навсегда!

Отец попытался улыбнуться.

– Я по твоим глазам вижу, как ты к нему относишься... Если у вас будет сын, назовите его...

Раздался грохот падающего камня – еще сильнее, чем в первый раз. Теперь пыль и обломки полетели уже изо всех окон башни. Чья‑то одинокая фигура появилась на самом краю крыши.