Гензель и Гретель довольно зафыркали. Мелкие вонючки!

– Вощёная, лакированная, металлик, нубук и замша, – выпалила я.

Мистер Хайд просиял. Правда, из-за зеленоватой кожи и огромных ушей улыбка не сильно его украсила.

– Из вас, мисс Коблер, выйдет превосходный сапожный мастер. – Он достал что-то из своего стола в форме обувной коробки. – Полагаю, на этой неделе Джиллиан заслужила нашу награду – «Золотую туфельку».

Я скривилась, когда он водрузил этот тяжеленный золочёный башмак на мою парту. Честное слово, он весит не меньше доброго десятка школьных ранцев! А мистер Хайд, видимо, искренне думает, что мы радуемся этой его «награде». На самом деле все мечтают избежать такого почётного приза, чтобы не тащить его домой.

Гензель выпрыгнул из-за парты:

– Трижды «ура» в честь героини этого часа Джиллиан!

Класс захохотал, но мистер Хайд ничего не сказал. Все в городе знают, что Гензель и его сестричка вечно крадут конфеты у спящих детей и таскают крендельки и булочки из пекарен. Поэтому у нас их все немного побаиваются. То есть все, кроме меня.

Ну, и ещё Анны, которой эта парочка почему-то нравится – ума не приложу почему.

Пронзительная рулада знакомой фальшивящей трубы возвестила окончание очередного учебного дня. Гензель и Гретель вылетели за дверь первыми, волоча за собой и мою сестрёнку. Она на мгновение обернулась и поглядела на меня, а потом скрылась. Щёки у неё были красные, как румяное яблоко. Тряхнув головой, я принялась упихивать в ранец свою «Золотую туфельку». Вот ещё радость! Придётся тащить её с собой на работу.

Покинув школу-башмак, я с удовольствием вдохнула прохладный, свежий воздух. На улицах Чароландии царила обычная дневная суета: дома-чайники посвистывали, объявляя о возвращении ребятишек из школы, дома-башмаки распускали шнуровку, открывая дорогу своим обитателям. Чайная лавка, составленная из чашек с блюдцами, угрожающе зашаталась, когда в неё ввалилась особенно большая компания покупателей, а громадный аквариум вдруг оживлённо забулькал: среди его водорослей то и дело мелькали русалки и другие водяные создания. До меня доносился стук молотков – плотники отстраивали детский сад Матушки Гусыни. Три Поросёнка тоже взялись за ремонт, только на этот раз они благоразумно отдали предпочтение кирпичным стенам. На городской площади и на рынке было не протолкнуться от навьюченных пегасов и пешеходов, занятых покупками. Я заметила носильщика, который тащил груду свёртков за стайкой девиц в форме Королевской Академии.

Джекс. Раз ученики Королевской Академии сейчас в городе, значит, среди них может оказаться и он. За всё это время мы пару-тройку раз обменялись Пегасовой почтой, но виделись последний раз лишь тогда, когда покинули школу. В последнем письме он обронил что-то насчёт того, что неплохо бы оказаться в СИШ снова, но... кого мы обманываем? Ведь мы все получили одни и те же выпускные свидетельства. А уж если СИШ удаётся наставить тебя на путь истинный, обратной дороги нет. Туда принимают лишь тех ребят, которые пошли по скользкой дорожке. А нам, исправившимся, придётся искать себе другую школу. Я уже пыталась втолковать всё это Максин в нашей с ней переписке, но она, похоже, упрямо решила найти лазейку для возвращения в любимый замок.

Я отступила в сторонку, чтобы меня не снесла компания учеников, торопящихся в «Гномскую пекарню». Один из них был на ковре-самолёте, и при этом явный новичок: сначала нам пришлось пригнуться, чтобы он не задел нас бахромой по макушкам, а потом он заложил такой вираж, что чуть не опрокинул тележку, с которой продавали карамельные пирожные.

– Эй, Джилли! Не хочешь сходить с нами в театр Пиноккио? – спросила меня девочка, с которой мы вместе посещали увлекательнейший курс «Подмётки: смысл и назначение». Остальные наши одноклассники уже дружно топали дальше по улице.