– Это твой город? – вероятно поинтересовался юноша.

– Твой. – Он не мог получить лучшего ответа. – Здесь ты найдешь то, что искал.

Застигнутый врасплох таким ответом, как он мог выразить разумное желание? Разгоряченный подъемом на такую высоту, он мог сказать лишь: «Я жажду».

И тронный ангел сказал: «Тебе стоит лишь выбрать, из какого родника выпить». И он указал на два одинаковых источника, которые открылись на пустынной плошали.

Стоило только взглянуть на юношу, чтобы понять, что он вновь растерялся. Венценосный властитель теперь держит в руках весы и меч, атрибуты ангела, наблюдающего с вершины созвездия Весов. Не допускаемся ли мы в Город Целостности, лишь пройдя через выбор и отвержение, избрав одну сторону и отвергнув все остальные? Юноша мог, разумеется, уйти, как пришел; но оборотившись, он видит двух Королев, глядящих с двух балконов, обращенных друг к другу с противоположных сторон площади. О чудо! Он кажется распознает двух женщин, из которых вынужден был выбирать. Они, казалось, стояли тут на страже, чтобы препятствовать его побегу из города, ибо каждая держала обнаженный меч, одна в правой руке, другая, ради симметрии, – в левой. Или же так: если в том, что первая дама держала именно меч, не возникало сомнений, то меч второй мог также быть писчим гусиным пером, или же закрытой буссолью, или же флейтой, или же ножом для разрезания бумаги, и в таком случае две женщины означали бы два различных пути, открытых для того, кто все еще должен был обрести себя: путь страстей, что также всегда путь действия, путь насилия, полный внезапных поворотов, и путь мудрости, требующий раздумий и постоянного совершенствования.

Раскладывая карты и указывая на них, руки юноши теперь намекают на непостоянство и изменения в их порядке; теперь он заламывает руки, сожалея о каждой уже сыгранной карте таро, которую лучше было бы держать в резерве для другого круга, теперь руки замерли в безвольном жесте безразличия, чтобы дать понять, что все карты таро и все источники суть одинаковы, как Кубки, которые повторяются, неразличимые, в колоде, подобно тому как в однообразном мире разложены перед тобой предметы и судьбы, взаимозаменяемые и неизменные, и тот, кто думает, что совершает выбор, заблуждается.

Как объяснить, что для его всепоглощающей жажды ни того ни другого источника не будет достаточно? Что ему нужно – емкость, в которой воды всех источников и всех рек слиты воедино и смешаны, море, изображенное на Аркане, известном как Звезда или Звезды, где водный источник жизни прославляется как триумф смешения и расточительного изобилия. Обнаженная богиня держит два кувшина, содержащих в прохладе для жаждущих неведомые соки (всюду расстилаются желтые дюны 'выжженной солнцем пустыни) и опрокидывает их, дабы оросить каменистый берег: и в тот же миг среди пустыни зеленеет камнеломка, среди сочных листьев поет скворец; жизнь есть растрата материи, морской котел лишь повторяет то, что происходит среди скоплений звезд, в течение миллиардов лет продолжающих наполнять атомами могилы своих взрывов, различимых на картах таро даже в молочно-белом небе.

В том, как юноша швыряет эти карты на стол, мы почти слышим его крик: «Море! Я жажду моря!»

– И у тебя будет море! – ответ Небесного властителя мог предвещать только катаклизм, океан, затапливающий покинутые города, подбирающийся к лапам волков, которые спасаются в горах и воют на Луну, мерцающую над ними, а полчища членистоногих тем временем поднимаются из пучин морских, дабы наново отвоевать мир.

Гром небесный, что бьет в вершину дерева, разрушая всякую стену и каждую Башню висящего города, осветил еще более страшную картину, к которой юноша подготавливает нас, глядя испуганными глазами и медленным движением открывая карту.