|
Раскрыв обе дверцы, я застыл на месте: свет упал на мою незастеленную кровать. И все-таки я не ошибся: здесь действительно кто-то побывал. На моей подушке лежала крошечная фотография, и мне не нужно было брать ее в руки, чтобы определить, чья она. Да, это был Бернар… фотография для удостоверения, похожая на те, которые он показывал мне в лагере. Перед самой мобилизацией он наспех сфотографировался, уже постригшись «под бокс». Бернар! Я с опаской прикоснулся к фотографии. И как это следует понимать? Кто побывал в моей комнате? Кто дает мне понять, что я разоблачен? Да кто же еще, как не Жулия?.. Почувствовав себя в опасности и желая тем самым дать мне понять, что она сильнее меня, она решила раскрыть свои карты. Стоило только посмотреть на фотографию, и сразу становилось понятно, что они брат и сестра. Ей остается только положить второе фото в комнате Элен, а третье подбросить Аньес, и моя песенка спета! Вероятно, к этому и вели ее козни. Ей даже не придется ничего говорить — это за нее сделает сам Бернар. Бедный Бернар! Единственный человек, который когда-либо доверял мне. Мой единственный друг!
Сунув в бумажник фотографию, я вытер о покрывало влажные руки. Теперь мне было ясно что к чему. Пройдя на цыпочках по коридору, я приоткрыл дверь в комнату Элен. Ее кровать была пуста. Тогда я повернул обратно и, обойдя столовую стороной, пробрался в комнату Аньес. И здесь на кровати ничего не лежало. — Бернар! Это меня звала Элен. — Бернар!.. Идите пить чай.
Глава 9
Они чинно втроем сидели за столом, невинно улыбаясь друг дружке, и намазывали хлеб маслом. Как только я вошел, их благосклонные взгляды сразу же обратились на меня. — Вы, наверное, спали? — спросила Аньес. — Нет, я просто думал. — Он всегда отличался рассеянностью. А когда он был маленьким, то его вообще невозможно было дозваться. Он обычно сидел, уткнувшись носом в иллюстрированный журнал. Вот подлое создание! Врет и не краснеет. — Он, наверное, был проказником, — заметила Элен. — Вам, как старшей сестре, вероятно, приходилось с ним нелегко? — Еще как нелегко, — на полном серьезе ответила Жулия. — Он не хотел ничего делать. — А как ему давалась музыка? Жулия обмакнула тартинку в чай, откусила кусок, проглотила и лишь после этого ответила: — С большим трудом. Учитель постоянно жаловался на него. Мне показалось, это говорит моя мать. Ведь я чуть ли не каждую неделю появлялся перед сильно накрашенными дамами, приходившими к ней на чай, и они все говорили обо мне точно вот таким же тоном, в то время как я, сдерживая бешенство, смотрел на них исподлобья. — Вы, вероятно, потратили на него много времени и сил, — заметила Элен. Жулия вздохнула: — Скажу вам без лишней скромности, что всем тем, чего ему удалось достичь, он обязан мне. — Может быть, поговорим о чем-то другом? — предложил я. — Все никак не могу выучить, что же означает это слово — «обязан». Аньес одобрительно рассмеялась и пододвинула ко мне сахарницу. — Жулия уже сообщила вам, что собирается уехать завтра утром? — Нет, — ответил я. — А почему это все вдруг переменилось? — Я предпочитаю дневной поезд, — объяснила Жулия. — Но в таком случае вы доберетесь до дому поздно вечером, — возразила Элен. — Мне так нравится, я предпочитаю уехать утром. Так вот благодаря чему обстановка так разрядилась! Оказывается, Жулия собралась уезжать и не предупредила об этом, чтобы помешать мне перейти в атаку. |
